Отправлено: 20.11.12 10:43. Заголовок: Война, разбой - пардон за прямоту

6 марта 1573 года. Осада Ла Рошели.

Вновь дьявол, как по нотам,
Ведет игру свою.
Католик с гугенотом
Опять сошлись в бою.
(с)

После Варфоломеевской ночи Ла-Рошель стала главным оплотом протестантского сопротивления. Сюда, на берег Бискайского залива, в эту последнюю и наиболее стойкую крепость реформаторской веры, стали стекаться гугеноты со всей Франции. Обширная торговля портового города с Англией и Испанией приносила необходимые ресурсы, людей и прочие важные ценности, которые нужны были для того, чтобы закреплять и поддерживать дух независимости. Разумеется, уцелевшие после бойни 24 августа дворяне присоединились к ла-рошельцам, рассказывая им о тех ужасах, которые довелось пережить им и их собратьям в ту страшную ночь. И своими историями, нередко отличающимися большими преувеличениями, они только разжигали в сердцах остальных ярость и твердое убеждение никогда не покоряться католикам, явившим свои истинные лица во всем своем коварстве и жестокости. А кроме того, в город пребывали рыбаки и моряки, бывшие корсарами, жаждущие острых ощущений и опасности, отличающиеся дерзостью, силой и энергией, которые заменяли им военную дисциплину. В общем, экономическое и военно-стратегическое положение Ла-Рошели было превосходным во всех смыслах.

В январе 1573 года в Ла-Рошель был направлен послом маршал Бирон, который не принимал участие в Варфоломеевской резне и даже спас жизни многих протестантов. Однако его попытки договориться о мирном соглашении не увенчались успехом. Тогда король отправил к мятежникам знаменитого Лану, по прозванию Железная Рука. Этот опытный полководец, потерявший в одном из боев руку, которая была заменена стальным протезом, пользовался большим уважением как среди католиков, так и среди гугенотов. Будучи ярым кальвинистом, он, тем не менее, преданно служил Карлу IX. Ла-рошельцы, по-началу проявившие недоверие к Лану, быстро приняли его. Но никаких вестей от новоявленного посла парижский двор не получал. Более того, пошли слухи, что Лану решил возглавить бунтовщиков, и гарнизон под его началом только сильнее укрепился. Железная Рука был обвинен в измене, и было принято решение начать осаду города.

 Отправлено: 20.11.12 10:43. Заголовок: 10 февраля 1573 года..

10 февраля 1573 года под Ла-Рошель прибыл Генрих де Валуа вместе со своими приближенными дворянами и принял на себя командование армией. Французы во все горло кричали: "Виват!" и "Да здравствует герцог Анжуйский!", расступаясь перед братом короля, кто почтительно кланяясь, кто подбрасывая берет, кто стреляя в воздух. На лицах миньонов, сопровождавших своего господина, играли самодовольные и наглые улыбки. Происходящее казалось им увлекательной забавой, новым приключением...

Быстро стерлась подобная улыбка с лица Жака де Леви в первый же день осады, 11 февраля. Он больше не улыбался. А лицо его было белым, как мрамор. И отнюдь не напомаженными и нежными, как в Лувре, были его щеки. Они покрылись сажей и кровоподтеками. Руки его, с застывшей под ногтями грязью, огрубели и очень часто нервно тряслись. От его одежды пахло не дорогими духами, а порохом и смертью.
Он хорошо помнил первый день атаки. Свой первый день на настоящей войне. Келюс должен был находиться в пьемонтском гвардейском полку, которому надлежало идти в бой к Евангельскому бастиону. Всегда с легкостью и веселостью сражаясь на любой дуэли, здесь, под оглушительным громом пушечных выстрелов, под устрашающим свистом аркебузных пуль, под звоном клинков, под криками и стонами раненых и умирающих солдат, Жак де Леви впервые не знал, что ему делать. На первое мгновение он вообще впал в оцепенение. Его посетило позорное желание бежать со всех ног, подальше от всего этого кошмара. Ему стало очень страшно и жалко за свою молодую и счастливую жизнь. В первые за все эти годы к нему пришло четкое понимание - он не хотел умирать. Нет, только не здесь. Не среди искалеченных тел, вдали от Парижа, под застилающим небо дымом, который станет для него последним фимиамом. Нет. Этого не должно случиться. А раз этого не должно случиться, он должен выжить. И убить тех, кто хочет убить его. Это стало вторым пониманием, пришедшим к Келюсу в первый день осады. И он убивал, разряжая пистолет и ломая шпагу, каждый раз возвращаясь в лагерь окровавленным и дрожащим. Однако еще ни в одной схватке граф не был серьезно ранен. Лишь получал ушибы, ссадины и легкие порезы. Пули, свистевшие в сантиметрах от его лица, пролетали мимо. Пока что Бог был милостив к нему и берег его. Пока.
Конечно, Келюс, при его титуле и положении, не испытывал таких лишений, какие испытывали простые солдаты, благодарившие Всевышнего, когда им удавалось сделать глоток вина и кинуть в рот что-нибудь съестное. И все же это была совсем другая жизнь. Иногда юноше казалось, что он попал в совершенно другой мир.
Спустя неделю после своей первой битвы, то время, которое он не так давно беззаботно проводил под сводами Лувра вместе со своими друзьями, казалось ему далеким прошлым. Каждую ночь его навещали воспоминания о прошедших схватках. О том, как люди, шедшие рядом с ним, падали с простреленным лицом, с пронзенной грудью. О том, как стремительно летящее пушечное ядро отделяло голову солдата от его туловища с такой же легкостью, с какой нож проходит сквозь масло. Это были единственные сны, которые посещали его. И в конце каждого из них пули, ядра и острия шпаг приближались к нему. И тогда он, до смерти напуганный, просыпался в лихорадочном поту у себя в палатке. И в очередное утро, когда один из приятелей спросил его, страшно ли ему, Келюс повернулся к нему и посмотрел на него холодными, уставшими голубыми глазами. Спокойно ответив: "Мне очень страшно", граф, выкинув вперед руку со шпагой, с яростным воплем бросился вместе со своим отрядом, которым его уже поставили командовать, в новую схватку.

Сейчас, по прошествии трех недель с момента начала осады, был сделан перерыв. Католические войска находились в своей ставке, отдыхая и восстанавливая силы. И одновременно подвергаясь многочисленным и нередко губительным вылазкам со стороны неприятеля. Вылазкам, которыми руководил хитрый и бесстрашный Лану.
Келюс сидел в лагере, на холодной земле, среди других солдат, рядом с Д`Эперноном и Можироном, и грел руки, поднося их поближе к костру. Кое-как согревшись, он лениво впился зубами в мясо.

- Клянусь дьяволом, меня уже тошнит от этой солонины! - проворчал он, медленно разжевывая откусанный кусок.

 Отправлено: 20.11.12 16:05. Заголовок: Битый час Людовик ра..

Битый час Людовик развлекался тем, что слизывал с обнаженного предплечья то и дело выступающую кровь. Назвать это раной было трудно. Но ссадина на половину руки была внушительной. Причем кровило в самом нежном месте – на запястье. Вены не порвал себе только чудом. Еще бы! Пропахал собственным боком несколько шагов по сырой земле, а, закончив свое недолгое путешествие, обнаружил, что повредил руку и очередной мундир. А как летел! Птицам на зависть. И ведь дернул же черт догонять этого еретика. Из-за этого бедолаги, которого добил в итоге снаряд, мир душе его в поднебесье, он попал под пушечный залп, финал которого мог быть гораздо печальнее, нежели пустяковая царапина.
С момента его прибытия под Ла Рошель в обществе герцога Анжуйского и их общих друзей до сегодняшнего вечера отношение маркиза к войне претерпело несколько изменений. По первости было весело, потом гадко от осознания бессмысленности убийства людей, которые, в общем-то, ему лично ничего дурного не сделали. Спустя пару недель стало все равно. Главным было то, что это надо Генриху. В отличие от Келюса, он не испытывал уже страха за свою жизнь. Первобытный ужас, основанный на инстинкте самосохранения, прошел, когда свист пуль из музыки смерти превратился в раздражающий шум. И когда в первой же схватке во время вылазки, он увидел в глазах своего противника такой же панический страх, какой ощущал сам. Ста смертям не бывать, а одной не миновать. Можирон вдруг понял, что тут дело не в мастерстве владения оружием, а в везении и напоре. По ту сторону крепостной стены такие же люди, как он сам, и они тоже боятся. А удача любит тех, кто любит риск. И Луи стал напропалую испытывать мадемуазель Фортуну на предмет ее благосклонности к его скромной персоне. Единственное, что тревожило молодого человека, так это целостность принца. В любой атаке он бросал взгляды в сторону своего господина, готовый в любой момент броситься к нему.
- Я бы не отказался сейчас от индейки под соусом, - маркиз в очередной раз провел языком по поврежденной коже, собирая на него вновь выступившие капли крови и ощущая привкус железа во рту. Он сидел на небольшом камне возле костра, время от времени длинной палкой поворачивая горящие деревяшки и алеющие угли, и подкидывая жадному пламени новую пищу. От таких манипуляций в небо взлетали мерцающие брызги, оседая серым пеплом на его волосах. На плечи молодого человека был накинут подранный сегодня мундир с потемневшими лоскутами рукава, а рядом с его камнем на деревяшке лежали два заряженных пистолета. – Или от баранины с трюфелями.

 Отправлено: 20.11.12 16:06. Заголовок: - Да перевяжи, в кон..

- Да перевяжи, в конце концов, руку, Луи, - д'Эпернону порядком надоело смотреть, как Можирон, словно какой-то пес, зализывает свою рану. Можно же поступить по-человечески. От палки Людовика в воздух в очередной раз взлетели искры, дым развернулся и залез прямо в глаза Ногарэ. Выступили слезы. Юноша быстро закрыл лицо грязным рукавом своего мундира и отвернулся, пережидая дымовой заряд.

В отличие от Можирона, Жан-Луи оставался пока целехоньким и невредимым. И дело тут было, разумеется, не в какой-то невероятной храбрости господина д’Эпернона или его изумительной везучести. Просто Ногарэ быстро понял: выигрывает не тот, кто лучше всех работает шпагой, а тот, кто умеет оказаться в правильное время в правильном месте. Он проявлял чудеса красноречия, призывая солдат сражаться во имя короля, герцога Анжуйского, Франции и истинной веры, однако на поле боя предпочитал действовать под девизом "лучше живой трус, чем мертвый храбрец".

- Будет вам и баранина, и индейка. Когда все это наконец закончится, я, господа, прикажу зажарить себе поросенка. Великолепного молодого розового поросенка!
Дым наконец сменил гнев на милость, и Ногарэ снова повернулся лицом к своим друзьям. Языки пламени взлетали высоко в воздух. Он взял деревяшку, на которой пристроился возле костра, и пододвинулся поближе к огню: ноги начали ощутимо замерзать, и д’Эпернон сунул их почти в самое пламя.

- Я все понимаю, но почему бы этим еретикам было не взбунтоваться летом? – проворчал д’Эпернон, наблюдая, как очередное полено почернело и рассыпалось на куски, бесславно закончив свою жизнь в костре под Ла-Рошелью. А ведь могло остаться деревом и еще многие годы каждую весну распускать зеленые листья, а летом укрывать в своей тени изнемогающих от усталости и жары путников. Не судьба.

 Отправлено: 20.11.12 16:06. Заголовок: - А если пойти на шт..

- А если пойти на штурм ночью?
- Мы только потеряем людей, Ваше Высочество. Осмелюсь сказать, Ла Рошель скорее проглотит сама себя, нежели сдастся! К тому же помощь Англии…
- Благодарю вас, господа, на этом все.
Голос герцога Анжуйского был тверд, как и положено голосу военачальника, уверенного в своих силах и силах вверенного ему войска. И только когда дверь закрылась за уходящими, им вслед полетела книга. «Записки Цезаря».
Герцог Анжуйский, оставшись в одиночестве, дал волю своему итальянскому нраву. С мечтами о легкой победе стоило распрощаться, гугеноты сражались с мрачным упорством приговоренных. И с готовностью, если понадобиться, потерять десять своих людей на одного солдата короля, но не допустить Генриха де Валуа за стены города.
- Достаточно яда на сегодня, - прошептал он, наконец, немного придя в себя. – Примем же противоядие.

Где найти друзей, он знал. Фавориты Генриха Валуа, словно сговорившись, предпочли тяготы войны пребыванию подле своего принца. Возникнув около костра, подобно призраку, герцог Анжуйский мрачно оглядел неразлучную троицу.
- Вы, все трое. Храбрецы. Идите за мной.
В ставке Генриха (дом деревенского кюре) на столе стояло кое-что поизысканнее солонины, нашлось бы и вино. Но Генрих не желал пользоваться всеми преимуществами своего положения в одиночку.
Пламя костра освещало усталые лица. Взгляд Монсеньора упал на руку маркиза, бледное лицо побелело еще больше.
- Что это?
Голос прозвучал, наверное, слишком резко, но Генрих слишком устал за этот день, не принесший ничего, кроме новых потерь.
- Неужели, маркиз, вы не можете беречь себя? Хотя бы ради меня?

 Отправлено: 20.11.12 16:06. Заголовок: - Я бы на твоем мест..

- Я бы на твоем месте приказал зажарить десять, - откликнулся Жак де Леви, тоже отворачиваясь от противного дыма, который бил прямо в лицо и заставлял глаза слезиться, - Бьюсь об заклад, что, когда мы вернемся, одного поросенка нам будет слишком мало, чтобы насытиться.

Достав один из своих пистолетов, граф принялся чистить его шомполом. Если Лану решит сделать сегодня еще одну неожиданную вылазку, то пистолеты точно пригодятся. Особенно если мятежники попытаются захватить очередной обоз с провизией. Конечно, они тоже были несколько стеснены в продовольствии, поскольку французские корабли перекрывали все торговые пути Ла-Рошели. Однако если англичане все-таки пришлют бунтовщикам в поддержку обещанный флот, эта проблема больше не будет висеть над ними дамокловым мечом, а католическая армия лишится важного преимущества. В общем, прогнозы на будущее были отнюдь не радужными. Требовалось придумать новую, авантюрную тактику. Нужен был дерзкий и решительный план. А иначе так и придется просиживать под стенами гугенотской крепости до тех пор, пока они не погонят доблестную, но изнемогшую королевскую армию обратно в Париж. Закончив чистить пистолет и протолкнув внутрь пыж, граф отвлекся от своего занятия и поднял глаза на того человека, во имя которого он сражался на этой войне. Он не был ревностным католиком, ему не было дело до религиозных распрей, и эти еретики не сделали лично ему ничего плохого. Но он будет продолжать безжалостно убивать их до тех пор, пока это будет нужно Генриху. Только его стремления, помысли и желания имели смысл для Жака де Леви, и только поэтому он находился сейчас здесь, среди солдат.

- Монсеньор, мы почти каждый день рискуем жизнью под пулями, ядрами и шпагами протестантов, - голос Келюса звучал спокойно и серьезно. Без тени улыбки, юноша внимательно смотрел в лицо принца своими ясными голубыми глазами, - Как вы думаете, долго бы мы протянули, если бы не берегли себя ради вас?

Граф умел быть рассудительным и холодным, когда того требовала ситуация. За последнее время он становился таким все чаще. Вот и сейчас, заступаясь за Можирона, он проявил именно эти качества. Порою к ним примешивалась и дерзость. Келюса даже начали терзать угрызения совести за то, что он стал слишком резок к бедному Генриху, его другу и господину. Но война... Война давно уже изменила его. Келюс больше не был беззаботным и малодушным, каким был до приезда под Ла-Рошель. Но вместе с тем в нем появилось больше раздражительности и гнева. Кто знает, что еще с ним сделает эта бессмысленная война?

 Отправлено: 20.11.12 16:08. Заголовок: - Ногарэ, я тебе ме..

- Ногарэ, я тебе мешаю? Без повязки быстрее заживет, – перевернув угли так, что они с черных боков повернулись красными, и жаркой волной обдали сидящих за костром, Можирон слизнул очередную каплю, высочившуюся с кожи.
Звук голоса Генриха едва не опрокинул маркиза с камня, на котором он сидел. Его зад и длань уже коснулись земли, а недоуменный взор уперся в невесть откуда появившегося господина. Он не был взволнован. Скорее выглядел уставшим. И приказ прозвучал не как приказ. Тем более, что принц обратил внимание на царапину своего подданного.
- Это…- поднимаясь, неопределенным жестом Людовик указал на графа, который все уже объяснил. – Это ссадина, Ваше Высочество, и ничего более, - костер полыхнул сушиной. Молодой человек выставил руки пред принцем, пытаясь его закрыть от всполоха искр.
- Граф прав, Монсеньор, мы и так держим себя в безопасности. Вам не стоит переживать, - эта война Луи опостылела, еще не успев начаться. Разговоров было о ней больше, чем ныне действий. И Генриха, заседающего то на одном совете, то на другом, друзья почти перестали видеть так близко. Положив пистолеты себе на колени, Луи уселся на землю, при том положив деревяшку из-под них на камень.
- Вы очень добры, наш повелитель, - горечь тонким волосом прошила речь приближенного герцога Анжуйского, - и мы бы с удовольствием сейчас пошли за Вами, но граф не доел свою солонину, я слежу за костром, а Жан еще не совсем спалил свои сапоги, – поправив сползающий с плеч мундир, молодой человек кинул в костер очередную деревяшку. – И здесь теплее,- он устал его украдкой лицезреть лишь утрами в беготне на сборах. Или на поле понимать его взгляды, не прося команд. Или сопровождать, молча, вновь убегающего, на очередное ни к чему не ведущее совещании. Если бы не граф и Ла Валетт, Луи бы тронулся умом в первые же дни этой кампании. Жаку еще хватало сил и выдержки на военную философию.
- Теплее. - Детское слово прозвучало в унисон с шорохом пламени, а Луи сгорбился и уткнулся подбородком в свои колени. – Погрейтесь с нами у огня, Монсеньор. – Не поднимая глаз от пламени, юноша указал головой на место – камень, у которого он сел, с деревяшкой сверху.
- Нам, кроме вашего общества, ничего не надо больше.

 Отправлено: 20.11.12 16:08. Заголовок: Кто нашел бы речи фа..

Кто нашел бы речи фаворитов герцога Анжуйского слишком дерзкими, попробовал бы, подобно ему, расти в окружении вымораживающей почтительности, подобострастия, исключающего проявление любых человеческих чувств. Да и слишком рано юность Генриха отравил яд родовой вражды и братской ненависти. Посему, непочтительность этой троицы, позволяющей себе видеть в первом принце крови не только величие Лилий, была для Монсеньора теплым ветром среди ледяного полюса, на котором утвердились и трон, и власть и государственная необходимость.

- Я надеюсь, граф, что ты и правда будешь проявлять разумную осторожность. Пока что я вижу и слышу другое. Предупреждаю, господа, еще немного, и я приму решение посадить вас под замок. Правда, пока еще не решил за что. То ли за неумеренную доблесть, то ли за неумеренную дерзость.
Над костром пролетела ночная птица, крик, жалобный и резкий, словно грубым смычком прошелся по сердцу Валуа. Костер взвился ярче, рассыпав сноп искр. Выхватив из темноты с графической четкостью три молодых, красивых, изрядно усталых, и изрядно же пропыленных лица. И глаза, устремленные на него, Генриха. За каждым взглядом, как за ширмой, скрывалось свое, но вот что их всех объединяло – герцог Анжуйский знал очень хорошо. Поэтому оставил упреки и просто опустился рядом с Луи, радуясь про себя, что еще не сейчас придется вернуться к себе, в одиночество мыслей, тревог, бессонницы.

Совсем близко оказались светлые волосы, упрямо сжатые губы, длинные ресницы (слишком длинные для юноши, Генриха всегда умилял их изгиб), в глазах, взгляд которых принц, как не старался, поймать не мог, плясало пламя.
- Луи, ну что ты…
Герцог отвел от гладкой щеки фаворита прядь волос, надеясь, что тот сейчас улыбнется, бесшабашно, любяще, скажет, что все хорошо, а рана пустяк… Рана. Генрих опустил взгляд на предплечье маркиза, взгляд его потяжелел, помрачнел. Вот за эту "ссадину" Луи, за усталость в глазах Жака, за невеселую улыбку Ногарэ он бы раскатал Ла Рошель по камешку и на каждом вздернул по гугеноту.
- Очень болит?
Генрих, скрипнув зубами, уложил к себе на плечо упрямую голову маркиза. От волос пахло порохом, пылью, войной, но он все равно прижался к ним щекой. Вопреки всему. Поднял потемневший взгляд на Келюса и д’Эпернона.
- Либо эта война нас доконает, либо мы ее, господа. Я бы предпочел последнее, но вот боюсь господа ла рошельцы со мной не согласятся.

 Отправлено: 20.11.12 16:09. Заголовок: Сапог и в самом деле..

Сапог и в самом деле задымил, и Ногарэ быстро убрал ноги от огня.
- Мои сапоги, что хочу, то и делаю, - проворчал он себе под нос, правда, в глубине своей души, опаленной сейчас дымом и пропахшей порохом, не забыл поблагодарить маркиза за спасение своей обуви. Еще плотнее закутавшись в накидку, д'Эпернон поднял взгляд на подошедшего господина.

В последнее время Келюс стал мрачен, а Луи имел вид такой, словно проглотил какую-нибудь кислятину. И хотя острожный от природы Ногарэ не бросался в бой с такой ожесточенностью, с какой, возможно, следовало бы это делать другу герцога Анжуйского, тем не менее война эта надоела ему не меньше всех остальных.
- Посадите нас под замок, Монсеньор, - поежился Жан. - Там хотя бы будет теплее. Я так задрог уже, что зуб на зуб не попадает.

Он поерзал на своей деревяшке, стараясь сесть так, чтобы поймать как можно больше тепла от огня.
- Монсеньор, вам надо отдохнуть. Если господа ла рошельцы решат поразвлекаться с пистолетами этой ночью, клянусь, я не прощу им этого наглого поступка. Ведь мы совсем не видим вас, Ваше Высочество.

 Отправлено: 20.11.12 16:09. Заголовок: - Я думаю, Его Высоч..

- Я думаю, Его Высочество зря потратит замок, - вставил Келюс, подбрасывая в огонь сухих веток, - Мы в любом случае его сломаем.

Последняя фраза Ногарэ, произнесенная, казалось бы, беззаботным тоном, заставила графа нахмуриться. По его мнению, протестанты действительно могли сделать вылазку в любой момент. И последствия будут отнюдь не шуточными. Неизвестно, что в очередной раз придумает изворотливый ум главнокомандующего Лану.
Взор Келюса обратился на герцога, который присел рядом с Можироном и притянул его к себе. В силу природного цинизма, Жаку де Леви было не очень уютно при проявлении трогательной нежности. Он неловко себя чувствовал, если ему доводилось наблюдать сантименты. Однако в голубых глазах его, когда он смотрел на Генриха и Луи, светилась теплота и радость за своих друзей. И все же долго он смотреть не смог. А потому, чему-то философски улыбнувшись, граф отвел взгляд и вновь занялся костром, стараясь сделать так, чтобы он разгорелся посильнее и давал больше тепла.

- Нам бы самим не помешало развлечься, - буркнул Келюс, вороша в костровище длинной обугленной палкой, - Еще немного и лично я умру от скуки. Монсеньор, может, определите меня под начало капитана дю Гаста с его рейтарами? - юноша усмехнулся, - Хоть какая-то будет потеха.

Не то чтобы Жак де Леви горел желанием поскорее кинуться в очередную битву, но даже это было лучше, чем сидеть сиднем уже несколько дней.
И, словно угождая помыслам графа, к дому герцога Анжуйского, который находился в отдалении от того места, где сейчас расположились друзья, тихо, крадучись в ночи, незаметные, как тени, медленно, но верно подбирались хитрые головорезы Железной Руки. Естественно, ни Монсеньор, ни его приближенные не о чем не подозревали.

 Отправлено: 20.11.12 16:09. Заголовок: Прижавшись головой к..

Прижавшись головой к плечу Генриха, ощутив тепло его щеки, Людовик почувствовал себя спокойнее. Нежность затопила его сердце, но ярость на ларошельцев за то, что они перетягивают на себя внимание Его Высочества, что ежедневно угрожают его жизни, что смеют сопротивляться ему, была сильнее. Сейчас, когда было затишье, она дремала в его душе, своим ядом отравляя сердце. Ее же клекот подталкивал молодого человека в самое пекло любой заварухи. Она и стремление закончить поскорее эту глупую гонку друг за другом. Все происходящее напоминало какую-то игру. Вот выскочил еретик перед носом у католика, показал ему язык и пустился наутек. А тот, как дурак, бежит за ним. Утомительная, никчемная игра. Можирон все чаще, пока герцог не видит, пытался закончить эту нелепую потеху, хотя бы для себя.
- Совсем не болит, - несколько отстраненно, неотрывно глядя на огонь, он попытался успокоить Анри, и опустил закатанный рукав рубашки, чтобы не показывать ему ссадину лишний раз. Маркиз слышал друзей, но не слушал, о чем они говорят, выхватывая лишь некоторые слова из их разговора. Из ступора вывел Жак. Он так расшевелил костер, что Людовика обдало жаром от близко полыхнувшего языка пламени. Дернувшись, он с тревогой обернулся на Генриха. Проверить, не зацепило ли его огнем.
- Граф! Аккуратнее! Убивать гугенотов я предпочитаю с не поджаренной физиономией. В отличии богатства выбора сапог у Ла Валетта, она у меня в единственном экземпляре, - проведя ладонью по лицу, стирая с него пыль и оцепенение, молодой человек ногой отодвинул ближайшие угли подальше от себя..
- Монсеньор, последнее время Вы совсем не балуете нас своим обществом, так что сетования Ногарэ вполне справедливы на этот раз, - как не старался придворный выглядеть беспечно, тихая печаль, подобно крови на рукаве рубашки, просочилась в его голосе.

 Отправлено: 20.11.12 16:10. Заголовок: Ногарэ высказал тако..

Ногарэ высказал такое мнение, что герцогу нужно отдохнуть. Келюс пожаловался на скуку, Луи посетовал на недостаток его общества. Как это ни странно, но все трое были правы, каждый по-своему и Монсеньор действительно бы не отказался от отдыха и веселья в обществе своих друзей.

Огонь плясал буйным бесом, взлетая искрами к ночному небу.
- Будешь кривить свое красивое лицо, граф, я направлю тебя не к рейтарам, а Париж, с письмами к мадам Катрин, - улыбнувшись почти помимо воли, предупредил он Жака, и обернувшись к остальным, пожал плечами. - Я с радостью останусь тут, с вами, друзья. Жаль только, что на моем столе напрасно будет ждать весьма пристойный ужин, который я хотел разделить с вами, да и вино бы нашлось. Война – войной, но драться на голодный желудок не к лицу добрым католикам. Ну, так что, господа храбрецы, предпочтете созерцать угли, размышляя о высоком, или все же составите компанию своему принцу?

Его Высочество поднялся, протягивая руку маркизу д’Ампуи и подмигивая де Ла Валетту.

 Отправлено: 20.11.12 16:10. Заголовок: Весьма пристойный уж..

Весьма пристойный ужин и вино...
Ногарэ вдруг вспомнились их ужины в Париже, их безудержное веселье, их ночные гулянки с приключениями - какими героями они тогда себе казались! Ну конечно! Набить морду какому-нибудь горожанину или укокошить всю мебель у трактирщика, чье вино им недостаточно понравилось - в этом, конечно, была изрядная доля героизма. Нечего сказать.

Где теперь эти времена?
И где ты прежний, Ногарэ де Ла Валетт д'Эпернон? И где прежний Жак? И прежние Луи с Монсеньором. Эта чертова война изменила их всех. Дьявол ее раздери, эту войну и этих гугенотов. Вернутся ли они когда-нибудь к той, прежней жизни?

Д'Эпернон улыбнулся в ответ на знак своего господина. Как же он молод! Как же он любит жизнь! Даже война ему в этом не помеха.
Пошлепав ладонями по ногам, Ногарэ поднялся.
- К черту хандру, - он подошел к Келюсу и похлопал его по плечу. – Вот вылезет Лану со своми гугенотами – ты и развлечешься. Вставай, Жак, - добавил он, видя, что Монсеньор решил помочь подняться Людовику. – Брось свою солонину. Я уверен: ужин у Его Высочества только и ждет, кто бы скорее его уничтожил. А вино более всего желает быть выпитым нами. Ведь я прав, Монсеньор?

 Отправлено: 20.11.12 16:11. Заголовок: Обнаружив перед собо..

Обнаружив перед собой раскрытую ладонь Генриха Валуа, Можирон на мгновенье забыл, где он. Молодой человек поднял голову вверх и измученно взглянул в темные, подобно окружающей их мгле, миндалевидные глаза своего господина. Говорить ничего не хотелось. Все и так было понятно. Война, словно мифический монстр, захватила их в плен, калеча не только тела, но и издеваясь над душами.
Так и не тронув пальцев герцога рукой, Людовик коснулся их губами быстрым поцелуем, в который вложил всю свою тоску по Анри. Коснулся и, резко вскочив без чьей-либо помощи, подхватив с колен пистолеты, большими шагами удалился в ночь. В сторону домика, куда приглашал друзей Анжу. Дорогу к нему Луи мог найти и без факелов, в полной темноте, с завязанными глазами. Каждое утро они встречали Монсеньора у его дверей, спеша получить распоряжения на день. Каждый вечер, когда они не нападали и не отражали атаки гугенотов, маркиз проходил, якобы с дозором, по всему лагерю, с одной только целью – пройти мимо этого самого домика, стоящего чуть поодаль от расположения части, на краю небольшой рощицы. Там почти все время горел свет, почти все время там шли совещания и обсуждения.
Горел свет там и сейчас. Блеклые отблески свечей, превратили окно комнаты принца в единственный мерцающий маяк в кажущемся спокойным океане ночи. Именно кажущемся. Несмотря на смятенье чувств, в котором придворный покинул костер, он не увидел, почувствовал кожей, движение вокруг временного жилища Его Высочества. Отряды католиков отдыхали, ни один из них не мог вернуться с вылазки и спешить с докладом к главнокомандующему осадой. Это мог быть только враг. Враг подло крадущийся под покровом темноты. Враг, решивший не нападать на многочисленное войско, а вздумавший лишить это самое войско головы.
Задремавшая было ярость, с бурлящим кипением ворвалась в мозг юноши. Как они посмели?! Быстро вдев руки в рукава мундира, чтобы прикрыть им светлую рубаху, не заметив, что задубевшая от засохшей крови ткань неприятно царапнула по ссадине, Можирон, держа на изготовке оба пистолета (не зря он их сегодня любовно чистил), устремился на встречу с лазутчиком. Позвать в голос друзей – спугнуть наглецов, попытаться справиться одному – неизвестно сколько противников. Его могут убить, а Анри и приятели, так и не предупрежденные, могут оказаться в ловушке. Дождаться их появления – подвергнуть Генриха лишней опасности, от которой он может попытаться его избавить. Луи лихорадочно соображал, что делать. Ему казалось, что он не может придумать, как быть, бесконечно долго, а на самом деле не прошло и минуты. Наконец, он принял решение. Выстрел свои не смогут не услышать, тем более, что они уже поднимались от костра. Подбежав к домику ближе, он укрылся за деревом и, убедившись, что ему не показалось, и несколько теней приближаются к пристанищу Анжу, пальнул в одну из них, наудачу.

 Отправлено: 20.11.12 16:11. Заголовок: Монсеньор проводил в..

Монсеньор проводил взглядом удаляющегося Луи. Глаза потемнели, губы сжались. Хотелось пойти за ним, немедленно догнать, увести в темноту, подальше от костров и чужих глаз. Сказать этому упрямцу, страдающему от вынужденного отдаления от своего принца, что даже война, даже постоянная опасность, даже гугеноты, англичане проклятый Ла Ну не смогут заставить принца забыть о нем.
Хотелось. Но не сделал. Повернулся к Келюсу и Ногарэ и даже нашел в себе силы улыбнуться.

- Ты совершенно прав Ла Валетт. Вино жаждет быть выпитым, перепела съеденными, гугеноты в Ла Рошели, наверное, зевают от скуки без порции наших острот в их адрес. Идемте, друзья, иначе маркиз выпьет все вино и съест паштет раньше нас, - веселье Генриха было шито белыми нитками, он это чувствовал, ну, да и пусть.
Они шли мимо таких же костров, возле которых сидели и лежали солдаты Его Величества короля Карла, тихо переговариваясь, пересмеиваясь, провожая взглядом Генриха Валуа и его товарищей. Эти не отсиживались в безопасности, на войне секретов нет. Затишье, пусть короткое, пусть временное, казалось всем глотком чистого воздуха в удушающей гари бесконечных дней и ночей осады.

В темноте прозвучал выстрел. Там, куда ушел Людовик. Генрих вздрогнул, остановившись, побледнев, и сорвался с места, не думая уже ни о чем, кроме того, что там, в непроглядной темноте, маркиз остался один на один неизвестно с какой опасностью.

 Отправлено: 20.11.12 16:14. Заголовок: Ла Рошель не сдавала..

Ла Рошель не сдавалась, и сдаваться не собиралась, поддерживаемая двумя великими силами – верой в Господа и собственную правоту, а так же силой оружия и хорошо организованной обороны. Даже неизбежные лишения воспринимались жителями Ла Рошели с мужеством и стойкостью, они гордились ими, как особыми заслугами во имя веры.
Ночные вылазки, совершаемые небольшими группами, имели целью не столько нанести ощутимый урон противнику, сколько измотать его, обескровить малыми потерями, постоянным ожиданием, невозможностью спокойно уснуть. Днем солдат короля Карла осыпали пулями и ядрами, ночью же использовалось другое оружие – страх и мучительное ожидание.

Так было всегда, но не сегодня. Сегодня шесть человек, затаившихся в темноте, разглядывали стоящий чуть в отдалении от лагеря дом, легкомысленно неохраняемый, вызывающе сияющий в ночи огнями свечей. Вдоль окна двинулась чья-то тень, исчезла в глубине дома, появилась снова. Один из гугенотов, не выдержав, направил на нее пистолет.
- Брось, дружище, с такого расстояния ты промажешь, и только наделаешь шуму, - остановил его более хладнокровный товарищ.
- А если это сам герцог Анжуйский, - возразил тот. – Представь, один мой выстрел, и все, войне конец!
- С чего ты взял, Жан, что это он?
- Сам Господь ведет его под мою руку, - благочестиво прошептал молодой протестант. – Я молился, и он ответила на мои молитвы. Подождите меня здесь, я сейчас…
- Подожди, я с тобой.

Двое, отделившись от земли, согнувшись и надеясь, что темнота их надежно скроет, двинулись поближе к жилищу Монсеньора, герцога Анжуйского, надеясь подобраться на расстояние, достаточное для точного выстрела. Не дошли.
Пуля нашла того, кто верил в твердость своей руки, и заставила упасть на землю его друга, пытающегося высмотреть в темноте, откуда подошли враги, сколько их. Он не боялся, вернее, говорил себе, что не боится, но все же каждая тень, каждое дерево или куст казались ему сейчас французским солдатом, окружившим их малочисленный отряд. Не выдержав, выстрелил, наугад, отползая туда, где отчаянно ругались и молились его товарищи и пытаясь утащить тело, в котором может быть, еще теплилась жизнь, а может быть и нет.