Отправлено: 06.01.13 20:01. Заголовок: "Справедливости, сир!"

3 января 1573 года, около пяти часов дня. Фонтенбло.

Справедливость без силы - одна немощь, сила без справедливости - тиран.
Блез Паскаль

 Отправлено: 06.01.13 20:26. Заголовок: Вчерашний разговор с..

Вчерашний разговор с мужем, его прямота, откровенное признание в том, что его пытались отравить, надолго лишили Маргариту сна, и утро она встретила побледневшая, осунувшаяся и куда более растерянная, чем накануне, когда выходила из покоев Генриха Наваррского полная решимости защитить его и уберечь от всех козней королевы-матери.
Юная королева до рассвета ворочалась в своей постели с боку на бок, пока расшитый шелк покрывал не стал казаться ей тенетами, в которых, как пауки (Карл пугал ее в детстве такими) гнездились мысли одна мрачнее другой. Что она может? Каким оружием обладает в борьбе, которую вознамерилась вести против такого грозного врага, как родная мать? Не разумнее ли, а главное, спокойнее, было бы принять сторону сильнейшего? Выразить покорность, отойти в сторону, закрыть глаза? Кто ей король Наваррский, кто она ему? Но что-то в душе Маргариты Валуа яростно протестовало, заглушая искусительный шепот голосов, подозрительно похожих на хрипловатый голос королевы-матери. Нет, лучше еще раз поставить на карту благосклонность семьи (о, как ненадежна эта карта!) но попытаться выиграть у судьбы еще немного, и еще… и на этом песке, подобно библейскому глупцу постараться построить свой дом.

Свой дом! Маргарита слабо улыбнулась, бездумно принимая услуги дам, совершающих утренний туалет королевы Наваррской. Она мечтала о своем доме. Не о пышном замке или изящном дворце, а о доме, где ее сердце найдет успокоение. Может ли случится так, что именно Генрих Наваррский поможет ей обрести желаемое? Нет, если он будет мертв.
«Если мы бессильны в одиночку справиться с этой бедой, значит, будем искать союзников. Так бы, наверное, сказала Анриетта?». Но кто может стать союзником в этой опасной игре? У Генриха нет причин испытывать нежные чувства к Наварре, Франсуа не пошевелит пальцем, если это не будет сулить ему выгоды, а уж вступать в борьбу с матерью он не станет даже ради любви к сестре. Оставался Карл. Карл, еще не оправившийся от болезни, Карл, с его непредсказуемостью, с вспышками сильного гнева и не менее сильными порывами милосердия.

На раздумья ушел весь день, но, как бы Маргарита не пыталась найти иной выход, приходилось признать: только одна сила по праву власти, данной Богом, могла поспорить с силой и хитростью Екатерины Медичи. Это власть и сила короля.
- Жийона, помоги мне переменить платье…
«Просительница. Мне предстоит выступить в роли просительницы, взывающей к справедливости, так будем же так и выглядеть».
Темный бархат скромного платья, простой узел волос. Маргарита не стала прибегать к женским ухищрениям, что бы скрыть следы бессонной ночи. Незачем. На несколько минут преклонить колени у домашнего аналоя, прошептав короткую молитву. Пречистая, как же страшно, как страшно! Почему я? Почему не кто-то другой, сильнее меня, смелее, умнее… Тяжкий вздох, крестное знамение, и королева Маргарита вышла из своих покоев. Неся на своих плечах невидимый крест – обещание помочь Генриху Наваррскому.

 Отправлено: 06.01.13 21:11. Заголовок: Еще не успевшему опр..

Еще не успевшему оправиться от визита младшего брата королю доложили о том, что на пороге опочивальни стоит его сестра. Карл хрипло рассмеялся, раскашлялся, прикрывая лицо подушкой. Он пригласил Франсуа, задал ему столько скрытых вопросов, и тут нате – пожаловала сестрица, которая может ему тоже кое-что подсказать в мучавшей монарха дилемме.
Внезапно Шарль перестал хрипеть и смеяться. Он не звал Маргариту. Зачем она сама пришла к нему? Его Величеству всегда становилось неуютно, когда он понимал, что членам его семьи что-то надобно от него.

- Мадлон! – кормилица выскользнула из маленькой двери, откликнувшись на зов своего государя и, не сказав ни слова, посмотрела на него, сложив руки на скромных юбках. – Мадлон, поди, поди, спроси у королевы Наваррской что ей от меня надо, сошлись на мою болезнь, спровадь ее по-женски нежно. Пожалуйста, я прошу! – последнее слово было почти выкрикнуто с мольбой. – Я устал от всех!
Крепкая, широкоплечая женщина с укоризной посмотрела на короля, без приглашения сев рядом на его постель, прижав его голову к своей груди, и мягко покачала, словно ребенка.

- Ты король, Шарло, ты должен быть сильным и, если не можешь выслушать всех своих подданных, то послушай, хотя бы тех, с кем у тебя в жилах течет одна кровь. Успокойся, мальчик, выпей бульон или отвар лекаря и прими свою сестру. Прими, как должно брату. Быть может она хочет всего лишь пожелать тебе скорейшего выздоровления, - пухлая рука женщины гладила темные волосы короля Франции, и душа его обретала покой. Так было всегда. Так было в детстве. Так было и поныне.

Карл тяжело вздохнул, вдыхая молочный запах ее тела, и кивнул, отстраняясь.
- Позови ее, кормилица. Не надо отвара. Не могу больше пить это пойло. Я хочу вина, - сев на кровати, король натянул на свои плечи покрывало, закутываясь и грустно улыбаясь своей верной Мадлон. - Я сяду в то кресло, у окна. Хочу видеть небо и птиц. Пусть второе придвинут совсем близко, для Маргариты – указав на означенные предметы мебели, Его Величество прошел к своему креслу и забрался в него с ногами, ожидая сестру.

 Отправлено: 07.01.13 14:47. Заголовок: Большую часть решимо..

Большую часть решимости Маргарита растеряла по дороге к покоям брата, и потом, пока ожидала в приемной позволения войти. Так что, когда разрешение последовало, она перешагнула порог королевской опочивальни, зажав в кулаке только ее жалкие остатки.
В угасающем свете дня, еще не оправившийся от болезни Карл казался и старше, и изможденнее чем обычно. В сердце Маргариты кольнула непрошеная нежность к старшему брату, который нес, как мог, бремя королевской власти, которое приходит со смертью и со смертью уходит. «И он тоже сам по себе», - подумала королева Наваррская. – «Как и я, как Анжу и Алансон». Но стоило ли сожалеть сейчас о том, что все так, а не иначе? Нет. В Маргарите текла та же кровь Валуа, отравленная горчащей, словно высохший миндаль, горчащей, словно несколько капель, тайком подливаемых в чье-то вино, кровью флорентийских Медичи. Это означало действовать, а не сожалеть.

Несколько шагов к брату, и Маргарита опустилась перед ним на одно колено, почтительно взяв в руки королевскую длань и прикоснувшись к ней губами. Королева Наваррская не надеялась на то, что просьба своевольной сестры будет услышан Карлом, но, может быть, быть, тихий голос верноподданной быстрее достигнет его сердца?
- Ваше Величество, прошу меня простить, - смиренно проговорила она, не поднимая глаз. – Я знаю о вашем нездоровье и не осмелилась бы побеспокоить вас без крайней на то нужды. Я принесла к ногам Вашего Величества свои слезы и свои страхи. И свою мольбу. Я умоляю вас о справедливости, сир…
Маргарита замерла, не поднимая головы, не решаясь взглянуть брату в глаза. Чувствуя, как в душе поднимается мутный ужас перед тем, что она решилась сделать – сказать королю, что их мать, его мать, пыталась отравить Генриха Наваррского.

 Отправлено: 07.01.13 17:05. Заголовок: Холодно. В этом ново..

Холодно. В этом новом, но уже проклятом Богом, замке невыносимо холодно. Хоть в камин залезай, в самый очаг, чтобы согреться. А так - что в кресле, что в постели под десятком одеял. Знобит и, того и гляди, зубы начнут стучать друг о друга. Карлу Валуа мало где было тепло. Одним из таких мест был охотничий домик в Венсенском лесу. Интересно, там Жерар, старый лесник, уже протопил его так, что красный столб бьет из трубы, пробивая искрами морозный воздух января? Заядлый охотник тяжело вздохнул, обращаясь мыслями к месту, где он чувствовал себя всегда хорошо и даже свободно. Он почти не слушал Маргариту с ее причитаниями, с ее просьбами, настолько был погружен в себя, и уже собирался положить свою длань ей на голову, по-братски приласкать, произнести дежурное «Все будет хорошо, Марго, ступай с миром и ни о чем не волнуйся». Но длинные, неправдоподобно тонкие, пальцы монарха так и не коснулись волос юной женщины. До ушей Его Величества донеслось слово, заставившее его вынырнуть из омута своих скрытых, но таких простых, мечтаний.

- Я что-то сейчас не так услышал, Ваше Величество?- Карл чеканил слова, словно бил плетью нерадивое животное. Хотя, неправда. Карл Валуа никогда не был жесток со зверьми. Он убивал их, но никогда не причинял лишней боли. Он резко дернулся, повернувшись к сестре. В глубине его ставших почти черными глаз полыхала ярость. При нем еще кто-то смеет говорить о справедливости?! При нем, кто не может позволить себе, для себя, жалкие ее крохи? Разве это справедливо, что он сейчас вынужден болеть здесь, в этой промозглой комнате, один, а не отдаться заботам милой ему женщины, слыша доносящийся из другой комнаты смех своего сына?! Справедливо, что не может верить никому, ничему, даже собственным глазам?! К черту всю эту справедливость!

Белая кисть непроизвольно сжалась в кулак, выставив костяшки острыми шипами.
- О чем вы хотите сейчас меня попросить, Марго? Повторите! Я хочу еще раз услышать как девственно, как невинно звучит это слово в ваших устах, Маргарита! – склонив голову к Жемчужине Франции, государь плевался ядом, подобно гадюке, которой защемило пнем хвост, прожигая взглядом пришедшую к нему с мольбой женщину.

 Отправлено: 08.01.13 15:51. Заголовок: На бледных щеках Мар..

На бледных щеках Маргариты выступили алые пятна. Плечи напряглись, словно ноша, которую на них возложили, стала вдруг не в меру тяжела. А нести надо, и отступать нельзя. И некуда убежать и спрятаться, нигде не ждет ее тихая гавань.
«Так вот что значит быть королевой», - закусив губу и только ниже опустив голову, принимая на себя хлесткие, жестокие слова Карла, поняла молодая женщина. Если бы она была прежней Маргаритой Валуа, принцессой, взбалмошной, своевольной, она бы не стала смиренно вымаливать милостей Карла. Но она была супругой короля Наваррского. Более того, со вчерашнего вечера она была его сообщницей. От первого она еще могла отмахнуться, от второго нет. Никогда она не предаст доверившегося ей, никогда не ударит по протянутой руке!

- Я повторю, сир, если вам так угодно, - тихо, но непреклонно произнесла Маргарита. – Я умоляю вас о справедливости!
Подняв на брата глаза, горящие на бледном лице, обведенные тенью после бессонной ночи, она добавила торопливо, надеясь предотвратить новую вспышку ярости:
- Я не за себя прошу, Ваше Величество. За того, кого вы дали мне в супруги, кто спас вам жизнь, сир. Я прошу вас, спасите короля Наваррского!

 Отправлено: 09.01.13 19:19. Заголовок: Вот так всегда. Вспы..

Вот так всегда. Вспышки гнева всегда отнимали много сил у Его Величества. Так было и в этот раз. Кулак сам разжался, кончики пальцев неприятно покалывало. Словно бы Господь наказывал раз за разом свое нерадивое чадо за погружение в пучину смертного греха. Откинувшись на спинку кресла головой, прикрыв глаза, Карл будто заснул.

Гордыня, скупость, зависть, гнев, похоть, обжорство, уныние. Вот они семь бичей человечества, преграждающих путь в чертог Господний.

Гордыня… Пожалуй, король Франции был самолюбив и горд, он этого не отрицал, но настолько ли, чтобы его можно было за то назвать завзятым грешником? Скупым, обжорой или похотливым, он себя не считал, да и вряд ли кто другой счел бы. Завистлив? Возможно. С детства он оглядывался на то, как мать нежна к Генриху и черная зависть заставляла ненавидеть своего брата. А Марго? Ей всегда милее было баловать вниманием Франсуа, нежели поговорить с ним, с Шарлем. Просто поговорить. А вот, совсем недавно, он чуть ли не задыхался от душащей его зависти - его народ, народ, чьим повелителем он был, народ любил тоже не его. Генрих де Лоррейн. Человек, при чьем имени у сына Генриха Второго начинало сводить скулы и желудок. Смешно. Король всегда страдал от нехватки любви. Уныние. Часто ли Карл позволял себе впадать в сень этого греха? Нет, сам он так не думал. Даже мысли не допускал. Он всегда был деятельным и предпочитал крушить все и ломать, если находил на это силы, нежели, сидя на месте ровно, жалеть себя самого. Хотя, кто знает… Может на небесах это тоже признаки уныния. Вот и получалось, что гнев и зависть – два самых больших порока монарха, правящего французским королевства. Но если зависти, он сам, не справляясь с собой, позволял сжирать свою душу, то за гнев Господь его всегда исправно наказывал. Ни разу у Карла не дрогнула рука на охоте и силы никогда не изменяли ему на турнирах, но стоило позволить злости завладеть собой, как в глазах темнело, а после коротких вспышек ярости, становилось невыносимо дурно. Как сейчас.

- Марго, - не открывая глаз, сир поморщился брезгливо и недовольно, но уже без эмоционального надрыва, - вот ты сейчас считаешь справедливым или правильным напоминать мне о благодеяниях моих подданных? – В минуты физического бессилия, жажды какой-никакой душевной близости, Карл обращался к своей сестре, как к сестре, а не как того требовал этикет по отношению к королеве Наваррской. – Я дал тебе в супруги того, кто, надеюсь, сделает тебя счастливой. В какую еще навозную кучу умудрился вляпаться Анрио, что ты просишь короля принести ему воду для омовения? – проведя ладонями по серо-белому лицу, словно стирая с себя последствия кары Божьей, Карл приоткрыл глаза, вновь посмотрев на Маргариту

 Отправлено: 12.01.13 18:42. Заголовок: Пронесшаяся буря, кр..

Пронесшаяся буря, краткая, но разрушительная, оставила после себя горечь от того, что было сказано и от того, что высказано не было. Но, не смотря на горечь, не смотря на то, что между двумя отпрысками Генриха II стояло слишком многое, чтобы можно было говорить о действительно искренней любви между братом и сестрой, королева Наваррская чувствовала сейчас страдания Карла Валуа. И Маргарита, охваченная искренним порывом сострадания, который был сродни тому, что бросил ее на поиски мужа в ту страшную ночь святого Варфоломея, всей душой потянулась к брату, который только что обрушил на ее голову язвительные насмешки.

- Сир…
Молодая женщина бережно взяла в свои ладони бледную, холодную руку брата, прижалась к ней щекой. Да, она готова была не колеблясь обвинить их мать в покушении на Генриха Наваррского, но что-то в ее сердце, похожее на давно забытую, прошедшую, погребенную, как под слоем опавших листьев под грузом прожитых лет сестринскую любовь, умоляло не делать этого. Хотя бы не сейчас и не так.
Маргарита, собравшись с силами, заговорила:
- Умоляю, выслушайте меня. Мой муж не выходит из своих покоев, не встает с постели, отказывается принимать лекарей. Мне он доверился, признавшись, что его пытались отравить. Он чудом остался жив! Прошу вас, брат мой, защитите того, кого вы сами дали мне в супруги. Любой, даже самый ничтожный подданный вправе броситься к ногам короля и умолять о справедливости. Не отказывайте же мне в этом праве!

«Отпустите нас, позвольте Генриху и мне уехать в Наварру». Маргарита так и не осмелилась произнести эти слова вслух. Просить об этом было равносильно тому, что бы просить о чуде. В чудеса королева Наваррская давно не верила.

 Отправлено: 13.01.13 15:43. Заголовок: Карл фыркнул, как Ак..

Карл фыркнул, как Актеон, унюхавший неприятный запах. Горестная усмешка скривила его губы, обезобразив лицо.

– Может мне еще отпустить вас на все четыре стороны? Только поедете то вы все равно в одну. В свою Наварру, – практически озвучив слово в слово мысли сестры, король выдернул свою руку из руки Марго. – А потом я буду сидеть и ждать, пока Генрих Наваррский пойдет против Карла Французского? Думаешь, я не понимаю, что даже осада Ла Рошели, где я хочу перебить или сломать оставшихся его единоверцев, стоит ему как кость в горле? Рожденный еретиком, им и помрет. А ты, похоже, забыла о некоторых вещах сестрица, - все же, они ему безумно все надоели. Почему он, Карл Валуа, чуть ли не каждый день вынужден доказывать всем и каждому, что он вовсе не такой тупица, как многим бы хотелось бы?

– Твой муж - сын Жанны д’Альбре. Помнишь, кем была его покойная матушка, Маргарита? Или ты забыла, как принцесса де Буа-Бель стояла в Ла Рошели в 1567 году? Сколько крови католической было выпито за последующие три года? Сколько уступок тогда с меня стребовали, подписывая Сен-Жерменский мир? Забыла, Марго? Или ты думаешь, ее сын другой? Он был меньшим, что я смог получить, как гарант этого мира, при том отдав тебя ему в жены, – это не было новым приступом ярости, нет. Горечь мутным потоком лилась с губ монарха.

– А что до чудесного спасения моей особы твоим муженьком тогда от кабана, как думаешь, вам бы лучше жилось, правь сейчас не Карл IX, а Генрих III? И главное – долго ли? – последнюю фразу Его Величество, склонившись со своего кресла, прошептал в самое ушко королевы Наварры. И медленно отстранился от молодой женщины, с удовольствием наблюдая за ее лицом. Но не смог смотреть долго, поежился от холода, согревая свои ступни ладонями.
- Подай мне одеяло с кровати, Марго. Я рад, что у вас с Анрио такая идиллия и полное доверие, но почему я должен верить вам? И что ж это за чудо, что его, по твоим словам, спасло? – пытаясь быть честными, взывая к справедливости, будьте готовы к тому, что вас попросят быть честными до конца.

 Отправлено: 15.01.13 21:39. Заголовок: Маргарита вызвала к ..

Маргарита вызвала к справедливости, Карл же говорил о политике. Ну да, ее брак с сыном Жанны д’Альбре, которая, кстати сказать, была против этого союза, был чистейшей воды политикой. Ее привели к алтарю и привели против воли. Коря за непослушание. А потом, спустя всего несколько дней после свадьбы, она снова дала свои родным повод для недовольства! Ее желание спасти мужа от гибели – экая, право, неловкость – опять противоречило политике короля Франции! Он так быстро сменял гнев на милость, так жестоко и внезапно обрушивался на тех, кого еще вчера так горячо любил, что было от чего прийти в замешательство! Маргарита строптиво повела плечом, поднимаясь, чтобы выполнить просьбу Карла, кусая губы и подыскивая правильные слова для этой непростой беседы.

Одеяло было снято с кровати и бархат, подбитый мехом, укутал королевские колени, после чего королева Наваррская заняла место рядом с братом, а не у его ног.
- А в качестве вдовы короля Наваррского я более буду угодна вам, чем в качестве его супруги? - Ответила Маргарита вопросом на вопрос. – Когда Генриха сведут в могилу, вы поверите моим словам? И, сир, почему вас интересует, кто спас моего мужа, а не кто покушался на его жизнь?

Политика… Маргарита чувствовала себя пешкой в политических играх семьи. Но каждая пешка, дойдя до конца поля, становится королевой, а вот король в игре всегда самая слабая фигура, помнил ли об этом Карл?
- Я не прошу отпускать нас (она не солгала в этом, действительно – не просила, мысли же неподсудны). Я понимаю, что мой муж заложник, да и я немногим лучше. Но если это так, сир, если он ценен вам только как заложник, если все дружеские чувства к Наваррскому всего лишь королевская прихоть, то поберегите этого заложника! Мертвый он принесет вам гораздо меньше пользы, чем живой!

 Отправлено: 17.01.13 11:54. Заголовок: Пока королева Наварр..

Пока королева Наваррская говорила, засыпая своего брата вопросами, он устраивался уютнее в своем кресле, подпихивая под себя одеяло со всех сторон, чтобы проклятущие сквозняки не могли до него добраться. К концу речи сестры Карл уже удобно полулежал, подпирая ладонью подбородок.

- Ха. Ха. Ха. Ха,- собственно этим коротким, но по своей сути очень содержательным ответом, король и собирался ограничиться, послав Марго сидеть у кровати мужа, караулить его жизнь, а не проводить время у его ложа, напрасно сотрясая воздух. Но что-то во взгляде пришедшей к нему за помощью женщины остановило государя. Не смирение, не мольба, не отчаянье, нет. Вызов в глазах Маргариты, не желание покоряться судьбе – вот что не позволило Карлу отправить ее восвояси. У Карла, Марго и Генриха были очень похожие глаза – глаза флорентийки, их матери. Неужели в его собственном взгляде может мелькать такая же непоколебимость, такое же упорство?

- Первое «ха», Марго – мне угоднее всего видеть тебя в качестве подданной, доброй, славной подданной. Это понятно? - Фалдами шелка струился голос Его Величества, снизившись почти до шепота.
- Второе «ха», дорогая сестрица, оно скорее горестное. Оно относилось к тому, что мне кажется у тебя беда с памятью. И ты забыла, что я такой же сын Медичи, как ты ее дочь. И мне не надо спрашивать, кто может покушаться на жизнь моего драгоценного зятя. Ответ очевиден. Потому я жду ответа на интересующий меня вопрос – кто его спас? - застыв статуей, у которой шевелятся только губы, Валуа буравил взглядом жену Беарнца.

– Третье – мне так долго внушали, что у короля не может быть друзей, что я почти поверил в это. Ты хочешь меня разубедить в том? Что ж, попробуй. И последнее, - тут король перевел взор на свою руку, чуть выставив ее вперед, вспоминая как подписывал ей приказ о резне гугенотов, - мертвые гораздо сговорчивее живых. Взять того же Адмирала, - холодная усмешка обнажила королевский оскал, - Так чем полезен мне живой Анрио? Расскажи мне, милая Марго, - позволить Маргарите узнать о его теплом отношении к Наваррскому, значит позволить вить из себя веревки, значит доверить женским ушам и устам, то, что погубит того еще быстрее. И Карл так и не узнает, мог ли он и вправду называть сына Жанны д'Албре своим другом. – И что наш кузен так запуган, что боится сам проделать несколько десятков шагов и сам попросить за себя? Твой муж трус, сестренка?

 Отправлено: 19.01.13 16:00. Заголовок: Удивительно, но Марг..

Удивительно, но Маргарита вынуждена была себе признаться, что сильнее всего в словах брата ее задел намек на то, что Генрих трус. Казалось бы, какое ей дело до душевных качеств Наварры? Но Маргарита Валуа была честолюбива, пусть не как женщина, но как королева.
Так действительно ли ее супруг трус? Королева Наваррская сжала резные подлокотники кресла, лаская пальцами дубовые львиные головы, ощерившиеся в беззвучном рычании. Генрих улыбался всем, даже короле Екатерине, даже герцогу Анжуйскому, ни разу не показал он, что помнит обо всех опасностях и унижениях, которым подвергся с той памятной кровавой ночи. Что это, трусость, или редкостное самообладание? Маргарита думала, что второе, но слова Карла невольно посеяли в ней сомнение.

- Как мне доходчиво объяснили, сир, моему мужу нет нужды быть умным, смелым и красивым, достаточно того, что этот союз угоден Вашему Величеству, - отозвалась она, пожалуй, слишком поспешно. – Что касается вашего вопроса, то хотела бы я ответить, что спасение Генриха моих рук дело, но увы. Генриха спас его старый слуга, вовремя распознав причину болезни и дав королю Наваррскому верное лекарство.

Маргарита ни на минуту не забывала о том, что должна играть перед королем роль любящей и заботливой супруги, и, хотя она догадывалась кому именно обязана спасением мужа, не видела причин делиться к Карлом своими догадками. Вместо этого она наклонилась к брату, зябко кутающемуся в одеяло, накрыв его исхудавшую руку своей, теплой и мягкой.
- Я не буду убеждать вас в пользе моего мужа, Карл. Я женщина, а не политик. Я Валуа, но замужем за Бурбоном. И мне больно разрываться между долгом перед мужем, которого вы мне дали, брат мой, и вами. Я только спрошу – разве недостаточно жертв? Разве не все ваши враги уничтожены, разве Ла Рошель не обречена – так или иначе? Неужели жизнь моего мужа обязательно должна стать завершающим аккордом в этой пляске смерти? В чем его вина? Если бы вы захотели, одного вашего слова было бы достаточно, чтобы тот, о ком мы оба думаем, и чье имя не хотим произнести, оставил свои попытки. Хотя бы на время. Так прошу вас, скажите это слово и вы обретете в моем лице не только послушную подданную, но и благодарную сестру.

 Отправлено: 21.01.13 12:32. Заголовок: Легкое, почти незаме..

Легкое, почти незаметное замешательство Марго не укрылось от глаз старшего брата. Однако причину его он истолковал по-своему. Карл не подумал о женском тщеславии королевы Наваррской. Да и только ли женском. Принцессе рода Валуа свойственно желать всего самого лучшего. Однако, король связал поспешный ответ сестры с ее нежеланием выдавать истинного спасителя мужа. Потому он ни на йоту не поверил словам о старом, мудром слуге-врачевателе и про себя усмехнулся мысли о том, что раз он не поверил, то и матушка их не поверит. Таким неумелым враньем Маргарита один за другим собственной рукой вколачивала гвозди в гроб своего супруга, которого, якобы, так хочет спасти.

- Подумай, Марго, хорошо подумай, - размышляя до того, как заговорил, рассматривая Жемчужину Франции в ее сегодняшнем облачении, Шарль незаметно переместил свой большой палец поверх ее холеной ручки. Стрелой пронеслась мысль - что выгляди сестра более пафосно, веди себя более надменно, более требовательно, он бы больше поверил ей, чем наблюдая пред собой воплощение скромности, столь ей не свойственное.
– Подумай, прежде, чем обещать благодарность сестры, расположен ли я верить подобным обещаниям, и нужна ли мне вообще сестра. Ступай, Маргарита, я тоже подумаю.

- Хотя нет, постой! – Вытащив свою вторую руку из-под щеки, Его Величество резко подался вперед, удерживая жену Бурбона за руку, больно вдавливая в ее белоснежные нежные пальцы фамильные перстни, и выдернул из узла ее волос несколько шпилек, позволяя роскошным темным волосам рассыпаться по покатым плечам женщины.
- И запомни, сестренка – если ты имеешь честь зваться королевой, то - будь ей во всем и всегда! Даже когда просишь о чем-то короля. В монашки попасть всегда успеешь, - выдохнув эти слова в лицо своей визави, Карл IX откинулся обратно в кресло, поморщившись от ломоты в костях, но откровенно любуясь родственницей. Смешинки плясали на дне глаз Шарля-Максимилиана – Иди, Марго, и передай своему мужу, что если он сам не в состоянии дотащить свое бренное тело до короля, то истинно недомогающий король сам скоро придет к нему.
Закусив губу, чтобы не рассмеяться, наслаждаясь плодами своей проделки, монарх дал понять жестом руки, что аудиенция закончена.

 Отправлено: 21.01.13 14:58. Заголовок: Медленно, очень медл..

Медленно, очень медленно Маргарита поднялась со своего места. На бледном лице горели темные глаза, как бездонные омуты, и что там, на дне?
Значит, все зря. Все ее слова, мольбы, все усилия разбились о неприязнь Карла ко всем, в ком текла одна с ним кровь. Значит, между Генрихом Наваррским и его врагами стояла она одна. Слабая защита. Но все же лучше, чем совсем никакой.

Рвались, с жалобным стоном рвались одна за одной нити, связывающие Маргариту с семьей. Сначала мать, теперь Карл. Генрих далеко, а Франсуа сам вынужден жить с оглядкой, что бы угодить всем и не нажить себе врагов.

Королева Наваррская, склонилась перед своим братом и королем в учтивом реверансе, но головы не опустила и глаз не отвела.
- Лучше быть монахиней, чем убийцей, сир, - отчеканила она, поднимаясь. Непокорным жестом, в котором была вся прежняя Маргарита, строптивая, бесстрашная, откинула волосы с лица, и вышла вон из королевской опочивальни, отчетливо понимая, что эта дверь для нее отныне закрыта. Откроется ли другая? Время покажет.

Скрытый текст

Эпизод завершен