Отправлено: 15.06.13 09:30. Заголовок: С чистого листа

3 января 1574 года. Париж.

 Отправлено: 15.06.13 10:33. Заголовок: Холодный ветер подме..

Холодный ветер подметал улицы возле Турнельского дворца, так нелюбимого Екатериной Медичи, забирался под сутану торопливо идущего францисканца, скрывающего лицо под капюшоном. Сей достойный брат постучался твердою рукой в ворота небольшого особняка.
- За подаянием приходи в другой день, отец мой, - буркнул привратник, открыв зарешеченное оконце и узрев у порога всего лишь монаха. Гнать бы таких святых братьев в шею. Утром собирают милостыню, вечером пропивают ее в кабаке во славу божию.
- Я не за подаянием пришел, сын мой, - из-под капюшона раздался твердый, ясный голос столь не похожий на обычное елейное славословие странствующих монахов. – Я узнал, что в этом доме нуждается в утешении одна христианская душа, и мой долг дать ей это утешение. Твоя госпожа больна, я пришел помолиться за ее выздоровление и выслушать ее исповедь, если она пожелает.

На лице привратника отразилось сомнение и непривычная работа мысли. Прогнать настырного монаха? Так правду он сказал, госпожа больна и лекари, которых присылали даже из Лувра и от Гизов ничего сказать не смогли, только руками разводили и головой качали. Может быть и правда, молитва поможет там, где люди бессильны оказались.
- Вы тут постойте, отче. Я скоренько обернусь. Спрошу только, пускать вас, или нет.
Пусть госпожа решает, нужны ей в доме монахи проходящие, или нет, а его дело маленькое. Скажут дверь открыть – откроет, скажет прогнать – в зашей прогонит.

Францисканец только улыбнулся и вновь опустил капюшон. Почти год его не было в Париже, но, он был уверен, его не забыли. Невозможно забыть о Генрихе де Бурбоне, принце Конде, невозможно забыть о том, кто бежал, вернув себе свободу, имя и честь.

 Отправлено: 15.06.13 12:20. Заголовок: О Генрихе Бурбоне, д..

О Генрихе Бурбоне, действительно, не забыли. Его жене позволили покинуть Лувр – по причине тяжелой болезни – но незримое присутствие Валуа в доме возле Турнельского дворца, тем не менее, ощущалось достаточно сильно. Мари Клевская не сомневалась, что за ней наблюдают – как можно наблюдать за супругой беглого гугенотского вождя и предателя, к тому же принадлежавшей – не так давно – к кальвинизму.

Сейчас Мари была католичкой (даже их брак с Генрихом после Варфоломеевской ночи был заново скреплен католическим обрядом), но в душе она не изменяла вере, в которой была воспитана, так что упоминание о монахе и предлагаемой исповеди оставило её равнодушной.

Принцессу Клевскую мучила тяжелая лихорадка, так что ослабленной от очередного кровопускания, которое произвёл присланный сестрой лекарь – ей было не до странствующих францисканцев - но холодное дыхание смерти делало своё дело. Мари хотелось, чтобы за неё кто-нибудь помолился - пусть даже католик. Пусть даже подосланный королевой-матерью.

Мари провела ладонью по вспотевшему лбу, стряхивая положенную заботливой служанкой мокрую тряпицу и сказала:

- Скажи, что исповеди не надо, не так уж я больна, - женщина лгала, но что ещё оставалось делать? – но впусти. Пусть посидит и помолится. Святой человек всё же.

Звучала ли в голосе графини де Бофор ирония или нет, угадать было сложно. Ей нечего скрывать – она не прячет у себя в постели беглых гугенотов и понятия не имеет, где её муж. Пусть монах войдёт, увидит всё, что ему нужно и идёт своей дорогой. Зябко потянув на себя одеяло – она никак не могла избавиться от чувства холода – Мари прикрыла глаза. Лицо её было бледным и следы перенесенных страданий его совсем не красили.

 Отправлено: 15.06.13 17:12. Заголовок: Тяжелой поступью чел..

Тяжелой поступью человека немолодого, исходившего множество дорог, монах пересек двор. Стражники, стоявшие у жаровни, едва глянули в его сторону. Они несли службу в особняке принцессы Клевской, то ли сторожа даму, то ли охраняя, но поскольку жена беглого Конде бежать не пыталась, да и гостей у нее, кроме сестер, не было, то и стража особенно не усердствовала, тем более, что вести о тяжкой болезни принцессы быстро разнеслись по дому.

- Благословен будь господь наш Иисус Христос! Я принес вам свои молитвы, дочь моя, пусть они пойдут вам во благо!
Остановившись на пороге опочивальни своей жены, Конде, странное дело, почувствовал нечто вроде внутреннего трепета, отзвука того былого чувства, что когда то терзало и мучило его. Может быть, правду говорят, что сильная любовь никогда не покидает наши души, выгорая до пепла, но все же тлея.

Когда до него донеслись вести о болезни жены, Конде решился на то, о чем размышлял уже давно, о том, чтобы тайно прибыть в Париж. Он не забыл о Наварре, сидящего под замком в Венсенне, не забыл о немногих друзьях, оставшихся у него. Не забыл он и о Мари. Но как она бледна! Генрих почувствовал, как сердце, которое он считал очерствевшим, окаменевшим и жившим только для бога и дела веры, дрогнуло. Тяжко было видеть юность и красоту, медленно сжигаемую лихорадкой.

- Иди, дочь моя, - обратился он к служанке, хлопочущей возле своей госпожи и чуть отодвинул капюшон, приоткрыв свое лицо. – Когда понадобишься, тебя позовут.
Узнает ли его Мари, или сочтет порождением лихорадочного бреда? А может быть, предпочтет позвать стражу и выдать беглого мужа? Прошел год с тех пор, как они виделись в последний раз, а сердце жены всегда было для Конде загадкой.

 Отправлено: 15.06.13 19:07. Заголовок: Служанка бросила на ..

Служанка бросила на госпожу вопросительный взгляд и, получив молчаливый знак позволения, удалилась. Страх перед незнакомым человеком – вполне естественный для молодой женщины – почему-то не побеспокоил Мари. Она чувствовала себя усталой и не хотела ни о чём думать. Сейчас ей нужна была только чужая забота и облегчение своих мук. Ничего больше.

Однако, посчитав, что монах отослал служанку, чтобы всё-таки получить исповедь – какой уверенный у него голос! – посмотрела на францисканца.

- Благословите, святой отец, - послушно начала Мари, не имея силы спорить, но, не договорив, прищурила глаза, присматриваясь к незваному страннику.

Его полускрытое монашеским одеянием лицо показалось принцессе Конде странно знакомым, да и голос его она тоже где-то слышала.… Будь Мари в добром здравии, она узнала бы раньше, впрочем, она и сейчас узнала.

- Генрих? – вопрос прозвучал негромко и, чтобы убедиться, младшая дочь Франциска Клевского приподнялась на кровати и протянула руку к капюшону монаха, намереваясь его снять.

Вольность, объясняемая жаром и твердой уверенностью, что принца Конде тут быть не может. И вовсе не потому, что у Генриха Бурбона такой уж рассудительный нрав, вовсе нет. Просто Мари полагала, что муж не захочет её больше видеть.

 Отправлено: 16.06.13 11:47. Заголовок: Много ли думал Конде..

Много ли думал Конде в этот год о своей оставленной супруге? И да, и нет. Он бежал в Англию, оттуда снова вернулся во Францию, чтобы закончить начатое, добиться того, чтобы благое дело Реформации не было залито кровью и задушено руками короля и королевы-матери. Но, вернувшись во Францию, он обнаружил, что в рядах его единоверцев по-прежнему нет единства. Да, многие были уверены в том, что Генрих Наваррский запятнал себя отступничеством. Но находились и те, кто готов был поддерживать его в память мужественной королевы Жанны. И вот Конде в Париже, чтобы помочь Наварре бежать, либо же добиться его отречения. И что он делает? Рискуя всем, идет к своей жене, с которой его связывали только узы брака да печальные воспоминания. Она не любила его, он мстил ей за нелюбовь.

Тогда что же толкнуло его на этот шаг? Генрих не знал, он только подошел поближе, позволяя принцессе Клевской убедиться, что это действительно он.
- Тише, прошу вас, - прошептал он, садясь рядом. – Никто не должен знать, что я во Франции. Я узнал о вашем нездоровье, Мари, и пришел, чтобы побыть немного с вами, если мое присутствие хоть немного вас поддержит.
Конде прикоснулся к руке жены и нахмурился, Мари горела в лихорадке. Совесть подсказывала ему, что он поступил жестоко по отношению к молодой женщине, бросив ее одну, но что значит его грех против справедливости по сравнению с судьбами тысяч его единоверцев.

Рядом с постелью стоял таз для умывания, наполненный холодной водой. Генрих отжал тряпицу и бережно коснулся сухой, горячей кожи запястья юной женщины. Они с Мари были почти ровесниками, но Конде ощущал сейчас себя старше, много старше.
- Я виноват перед вами.
Это трудно было выговорить, но Конде не привык отступать перед трудностями. Лучше стыд и раскаяние, чем грех и гордыня.

 Отправлено: 16.06.13 18:49. Заголовок: Прикосновение влажно..

Прикосновение влажной ткани к горящей коже приносило облегчение, так что Мари опустилась обратно на постель, пытаясь как-то уложить в воспаленном сознании мысль о том, что Генрих вернулся и даже пришёл её навестить. Это было очень и очень опасно – может быть, принцесса Клевская и была уверена, что муж забыл её – но для всех прочих они всё равно были связаны. Где может появиться беглый Конде, если прибудет во Францию, как не в своём доме? Его могут узнать и схватить… Мысли путались от жара, но всё-таки Мари поняла, о чём говорит Генрих. Он виноват.

Вина и невиновность проходили через их брак красной нитью. Чья вина была в том, что жена принца Конде в свое время увлеклась Генрихом Валуа? Красивой девочке, ей льстило поклонение принца крови, наследника престола, хотя это было не более чем девичьей влюбленностью. Мари поняла это спустя какое-то время, когда придворные сплетники – а таких в её окружении всегда было довольно – с удовольствием говорили при ней о новой любви Монсеньора, стараясь разглядеть на лице Клевской хоть тень ревности. Однако ревности или злости не было. Легкий флирт и приятное знакомство не переросли в нечто большее, оставив лишь воспоминания. Воспоминания, которые могли быть куда приятнее, если бы не ревность Генриха де Бурбона, но, опять же, кто был в этом виноват? Кто мог знать, что обычный династический брак, подобный тем, которые испокон веков заключались в их семье, для принца Конде станет браком по любви? Мари принимала его любовь за страсть, но, видимо, его привязанность была глубже, раз даже сейчас, когда его чувства к ней охладели, Генрих всё-таки пришёл её навестить. С риском для жизни.

Будь Мари в добром здравии, она позволила бы Конде продолжить свои покаянные речи, но сейчас, страшась смерти, сама чувствовала необходимость попросить прощения.

- Вы ни в чём не виноваты, Генрих, - принцесса Клевская взяла мужа за руку, - вы были преданным мужем.

В понятие «преданности» вряд ли входило пренебрежение женой последний год, но тут трудно было винить одного Конде.

 Отправлено: 18.06.13 10:12. Заголовок: Времени было немного..

Времени было немного. От разоблачения Конде спасала только невиданная дерзость, никто и предположить не мог, что беглец сам явится в свой дом. Но долго ли продлиться эта удача? Но все же Генрих не мог уйти. Мари была его женой, пусть даже этот брак нельзя было назвать счастливым.

Он с грустью смотрел на то, как слабые, горячие от лихорадки пальцы принцессы, касающиеся его руки. Сколько он помнил, едва ли не впервые она держала его за руку так легко, без принуждения или страха.
- Что я могу сделать для вас, Мари? Чем облегчить ваши страдания?
Стоило бы сказать «для нас» но Конде уже давно отвык от этого слова «мы». Да и Мари куда больше нуждалась сейчас в заботе, чем он, солдат, привычный ко всему. Не хотелось и думать о том, что эта юная жизнь сгорит, уйдет в небытие. Еще и потому, что Конде предстоит тогда терзаться угрызениями совести.

- Если вам что-то нужно…
За дверью послышались шаги. То ли служанка решила все же послушать, о чем говорит монах с ее госпожой, то ли соглядатаи Медичи исправно выполняли свою работу. Генрих насторожился. Но нет, все стихло. Следовало торопиться, подсказывала ему осторожность, но сейчас принц Конде предпочитал не слушать ее голоса.
- Если вам что-то нужно – только скажите. Я не могу остаться здесь с вами, но я найду возможность быть рядом.

 Отправлено: 18.06.13 17:39. Заголовок: Генриху надо было ух..

Генриху надо было уходить, Мари это понимала. Поэтому она послушно отпустила его руку и прикрыла глаза. Наверное, следовало бы спросить, как Генрих собирается быть рядом, если ему нельзя здесь появляться, но почему-то этот вопрос принцесса Клевская так и не задала. Её волновала другая недоговоренность с супругом – более важная, учитывая, что это встреча могла оказаться последней.

- Да, мне кое-что нужно, - Мари снова открыла глаза и посмотрела в сторону двери.

Время шло, и терять его более не следовало.

- Поцелуйте меня, - попросила жена Конде, даже не покраснев от своей не совсем целомудренной просьбы. – А потом уходите.

Фраза могла прозвучать слишком пафосно, но Мари просила мужа вполне сознательно, не под влиянием горячки или прочитанных когда-то книг. Ей некогда было просить прощения, и некогда было выслушивать заверения в том, что извинения приняты. Простой примирительный жест мужа и жены способен был всё расставить по своим местам. Ведь непрощенных женщин не целуют и не целуют тех, которых ненавидят. Так что если бы Генрих отказался, это говорило бы об его чувствах куда лучше слов.

 Отправлено: 20.06.13 10:19. Заголовок: Просьба Мари глубоко..

Просьба Мари глубоко взволновала Конде. В любви и нелюбви принцесса Клевская всегда была честна, и если теперь, изнемогая от болезни, она просила его об этом жесте любви и примирения, значит, он действительно был ей нужен. С трепетом, которого сам почти стыдился, Генрих Бурбон бережно коснулся губ Мари, чувствуя себя в этот миг ее мужем куда больше, чем в те ночи, когда делил с ней ложе, или в ту минуту, когда стоял у алтаря, принося клятвы.

- Обещайте мне, что вы найдете в себе силы и поправитесь, Мари, - тихо попросил он. – Подумайте о том, что вы молоды, красивы, а жизнь может быть такой прекрасной! Мне нечего вам предложить, кроме жизни рядом с изгнанником, или свободы, если вы захотите быть свободной. Но я буду знать, что вы живы, и может быть, даже счастливы, это будет мне утешением.
Не место и не время было для откровенного объяснения между супругами, но кто знает, будет ли у них еще такая минута доверительной откровенности?
- У вас есть верная служанка, Мари? Та, которой вы доверяете? Она могла бы передавать мне вести от вас, и помочь нам встретиться еще раз.
Это была глупость, преступная неосторожность, беспечность. Конде рисковал всем. Но он не мог сейчас поступить по-другому.

 Отправлено: 21.06.13 14:34. Заголовок: - Да, такая девушка ..

- Да, такая девушка есть.

Противиться плану супруга у Мари не было ни сил, ни желания, так что она просто понизила голос и сделала знак Генриху, чтобы он приблизился.

- Служанке, которая была здесь недавно, я вполне верю, - произнесла принцесса Клевская шепотом, - скажите, куда и когда ей прийти с вестями, и я оправлю её туда.

Возможна ли новая встреча? Может быть. Горевшей в лихорадке, Мари не хотелось умирать, но близость смерти вынуждала её взвешивать всё на других весах. Главное, что Конде простил её, и грехов на её душе стало меньше. Хотя, судя по его словам, он всё-таки сомневался насчёт развода.

Свобода.… Было время, когда ни о чём другом принцесса Конде не могла думать, только как об избавлении от постылого брака, но с той поры утекло немало воды. Мария Клевская склонна была признать, что недооценивала мужа, не предавшего ни их общей веры, ни супружеских уз, хотя - видит Бог – отступить в его случае было куда проще. Можно ли было всё исправить? Скорее всего, да. Но для этого супругам Конде нужно было остаться в живых. Причем обоим.

- Я постараюсь поправиться, Генрих, - обещание было сдержанным, в нём Мари вовсе не была уверена, - но и вы тоже будьте осторожны. Вы мне дороги.

Принц Конде мог не поверить, но сейчас для его жены это не имело значения – она протянула руку и в прощальном жесте коснулась его лица.

 Отправлено: 22.06.13 09:02. Заголовок: Тайна, известная дво..

Тайна, известная двоим – уже не тайна, а теперь в нее предполагалось посвятить служанку Мари и, так или иначе, Конде надо было найти возможность переговорить с королем Наваррским. Генрих понимал, что каждый шаг его в этом городе, где даже камни вопиют об отмщении, каждый вздох – это опасность, но он чувствовал себя в ответе за ту, которую ему дали в жены, за ту, которую когда-то любил мучительно и страстно. Можно было ненавидеть принцессу Клевскую, когда весь двор восхищался ее красотой и очарованием и смеялся над «карапузиком Конде», но к той Мари, которою он видел сейчас, Генрих чувствовал необъяснимую нежность.

- Я буду осторожен, обещаю. Вам не придется грустить из-за меня, - поцеловав на прощание пальцы жены, принц надвинул на глаза капюшон и вышел из ее комнаты, чувствуя, как болезненно часто бьется его сердце под грубым одеянием францисканца.
Стража, скучавшая у дверей, видела, как монах неторопливо спустился по лестнице, как остановился рядом со служанкой, толкуя с ней о чем-то и сокрушенно качая головой. Как видно, дела принцессы Клевской были совсем плохи.

Выйдя за ворота, Конде поднял голову. В окне Мари, едва различимый, мерцал слабый свет, подсвечивая цветное стекло переплета. Прошептав короткую молитву за ту, что сейчас лежала, измученная болезнью, принц ускорил шаг.