Отправлено: 15.05.13 20:03. Заголовок: Прощайте, здравствуйте и вновь прощайте, часть 1.

2 февраля 1573 года, утро.

 Отправлено: 15.05.13 21:35. Заголовок: Утро разлилось над Л..

Утро разлилось над Лувром. Белесое, бесцветное, холодное. В такое утро, если уж не посчастливилось пускаться в путь, в такое утро только бросаться, не задумываясь, как в ледяную воду, иначе, если остановиться хотя бы на мгновение, этот холод заползет в вены, в душу, вымораживая и лишая решимости.

Генрих Валуа, герцог Анжуйский, шел исполнить свой долг – попрощаться с матерью перед отъездом. Мыслями он был уже в дороге, держа в уме цифры, название городов, имена дворян, сопровождающих его на войну. Прощание с королем не затянулось, по большому счету братьям нечего было сказать друг другу. Монсеньор надеялся, что и прощание с королевой Екатериной будет кратким.

Иногда Генрих испытывал сожаление и грусть, долгие годы Екатерина Медичи была ему нежной матерью, поддержкой, опорой, советником и верным другом. Но своей ненавистью к Луи де Можирону, своим стремлением разрушить их союз, королева-мать оттолкнула от себя герцога Анжуйского. Генрих сделал свой выбор, и, доведись ему выбрать снова, поступил бы точно так же, ибо превыше его любви к Людовику ничего не было, и быть не могло.

Вот и покои матери. Красивое лицо принца заледенело в маске холодной учтивости, когда он входил в опочивальню королевы Екатерины.
- Мадам, - поклонился он, едва прикоснувшись губами к протянутой руке, все еще красивой, не смотря на годы. Тут же принца окутал знакомый с детства запах материнских духов - чего-то свежего, напоминающего не о зиме, о лете. Но до лета было так далеко этим февральским утром, что в сердце принца шевельнулось только слабое воспоминание-сожаление. Шевельнулось, и затихло. Он больше не был ребенком, юность тоже осталась позади. Когда любят всей душой, взрослеют рано.
- Мадам, я пришел попрощаться с вами. Надеюсь, по возвращению найти вас в добром здравии, государыня. Молитесь за нас, за успех нашей кампании, и да вразумит господь тех, кто осмелился восстать против королевской власти.

 Отправлено: 16.05.13 10:17. Заголовок: Екатерина Медичи еще..

Екатерина Медичи еще не выходила из опочивальни. Стоя у окна, кутаясь от утренней прохлады в просторное домашнее платье, Флорентийка ощущала себя тем, кем и была в действительности – старой женщиной, прожившей неспокойную жизнь. Знает ли молодость, что это такое – бояться вечером закрыть глаза, потому что только Господь знает, откроешь ли ты их утром, или уже пришел твой срок. А как уйти, оставить сыновей с их распрями, оставить их наследство на разграбление тем же Гизам да Наварре. Нет, не будет ей покоя даже в могиле.

Ранее все ее надежды были на Генриха, такого умного, смелого, изящного. Казалось, сама судьба готовила его к трону. Екатерина Медичи так гордилась им. А теперь… Монсеньор вошел, и материнское сердце болезненно сжалось. С тех пор, как он вернулся из Анжера, королева много раз готова была первой сделать шаг к примирению. Но как только взгляд ее падал на левую руку Генриха, на кольцо, с которым он не расставался и двойник которого красовался на левой руке маркиза д’Ампуи, она чувствовала, как ее благой порыв смерзается внутри ледяным, колючим комом ненависти, обманутых надежд, разочарования, тоски. Тоски по единственному родному существу, которое она заключала в объятия со всей любовью.

- Доброго вам утра, сын мой, благодарю, что зашли попрощаться, - голос Медичи был невыразителен, но ум ее лихорадочно искал любой предлог, чтобы задержать немного Генриха подле себя. Разглядеть в его глазах хотя бы проблеск прежней сыновней любви, который будет согревать ее во время разлуки. – Мои молитвы всегда с вами. Присядьте ненадолго, от того, что вы немного побудете со своей матерью, беды не случиться. У нас давно не было случая побеседовать вот так, с глазу на глаз, и кто знает, когда теперь доведется свидеться.
Королева села не в кресло – на кровать под черным траурным пологом, приглашая сына присесть рядом.

 Отправлено: 17.05.13 16:12. Заголовок: Долг диктует, выдерж..

Долг диктует, выдержка помогает поступить как должно, но без сострадания любое деяние пусто по своей сути. Генрих повиновался желанию матери, присев на краешек постели. Но сделал это, скрыв раздражение за равнодушием. Он много раз имел честь наблюдать, как блистательно королева-мать управляет своими детьми, чередуя кнут и пряник. В ход шли разные приемы, от гнева, до нежнейшей материнской заботы, от непоколебимой твердости, до угроз удалиться от двора и от дел. Зная это, Монсеньор пообещал себе, что будет начеку.

- Как вам угодно, государыня, - любезно ответил он, подчеркивая тем, что не сын пришел к матери, а герцог Анжуйский к королеве Екатерине Медичи. – О чем вы желаете поговорит со мной? Если у вас есть ко мне какие-то поручения, я их исполню, мадам.

Карл приказал ему беречь Генриха Наваррского, Маргарита просила о том же. Генрих усмехнулся про себя. Наверняка, такая любовь ее детей к Беарнцу не по вкусу королеве-матери. Он и сам не любил Генриха, по внутреннему несродству натур, по первым, еще детским воспоминаниям, которые, тем не менее оставляют отпечаток в нашей душе на всю жизнь, наконец, потому что к нему благоволил Карл и по политической необходимости. Но стал бы он пользоваться войной, как предлогом избавится от мужа Маргариты? Нет. Но мать, как ему прекрасно было известно, не гнушалась ничем.

 Отправлено: 18.05.13 11:05. Заголовок: - О чем я могу проси..

- О чем я могу просить, кроме как о том, чтобы вы берегли себя, сын мой! Каждый раз, как вы покидаете нас, у меня, вашей матери, сердце сжимается.
Екатерина Медичи в искреннем, горячем порыве, столь редком для этой женщины с каменным сердцем, взяла руки Генриха в свои ладони и нежно сжала, заглядывая ему в глаза, силясь донести до этого незнакомца с лицом ее любимого сына, но таким чужим взглядом, всю свою любовь и тревогу.
Увы. Беда в том, что если использовать ложь и притворство, как щит, рано или поздно, они превратятся в меч и поразят тебя же. Но королева об этом не думала. Слишком жестоко жалила мысль о том, что сейчас Генрих встанет, откланяется и уйдет. И она останется одна. Ради чего тогда все ее бессонные ночи, ее планы, мечты, ее бесконечные интриги, подчас незаметные со стороны, но сплетенные ради одной единственной цели – сделать престол надежным и непоколебимым, как скала, и передать корону, когда придет время, Генриху. Любимому сыну.

Страх плохой советчик. Когда-то, из страха потерять мужа, его любовь (которой никогда и не было) Екатерина Медичи совершила нимало опрометчивых поступков, за которые пришлось расплачиваться долгими годами пренебрежения. Сейчас, из страха потерять любовь сына, она невольно пошла тем же путем, отбросив осторожность. Королева хотела сказать сыну о том, как он дорог ей, как она тревожиться за него, что нет ничего, что бы она ни простила своему прекрасному принцу… но, неожиданно даже для самой себя сказала совсем другое.
- Когда же закончатся эти ваши безумства, Генрих? Когда вы, наконец, образумитесь? Ваша связь с маркизом д’Ампуи нескончаемый повод для сплетен.Если вам не жаль своего имени, своей чести, пожалейте меня!

 Отправлено: 18.05.13 14:43. Заголовок: Генрих и ожидал чего..

Генрих и ожидал чего-то подобного, и надеялся, что мать воздержится от нападок на Луи хотя бы сейчас, в день их отъезда. Но, как видно, ошибся. Ожидал, да… Но все равно по сердцу резануло болью за любимого. Монсеньор высвободил свои руки из материнских пальцев, без злобы, скорее, даже, с грустью. Теперь он мог встать и уйти. Больше его ничто не удерживало. Если королева-мать не в состоянии понять самого простого – никогда уже не будет его, Гениха Валуа, отдельно от Людовика де Можирона – то о чем им говорить?

Но, взглянув в глаза Екатерины Медичи, в лицо, на котором была написана искренняя мука, принц невольно смягчился. Еще один раз, последний, он попытается объяснить этой женщине, выносившей его, родившей, вложившей в него все свои мечты, всю любовь, чем является для него Луи. Но этот раз действительно будет последним. Если она не поймет, что же, тем хуже для нее. Генрих готов был почитать мать, как то диктовал сыновний долг, но никогда он не позволит ей даже слова дурного сказать о Людовике.

- Пожалеть вас, матушка? Я готов вас пожалеть. Но вот что я не в состоянии сделать, так это прекратить, как вы назвали их, безумства. Потому что для меня они единственное, что имеет значение.
Пресекая все возможные возражения, Генрих властно поднял руку, призывая мать к молчанию. Позже, когда он покинет покои королевы Екатерины, он вспомнит это и удивится. Впервые он разговаривал с матерью так. Осознавая за собой право и власть защищать то, что принадлежит ему.
- Молчите, государыня, и слушайте. Не я начал этот разговор и видит бог, он тягостен для нас обоих. Но не в моих правилах уклонятся от беседы. Я не буду просить вас понять мои чувства к маркизу д’Ампуи, один раз я уже совершил эту ошибку. Поэтому примите их как данность. Мы связаны друг с другом взаимной любовью и клятвами, и я их не нарушу. Пока Луи со мной, я найду в себе силы быть хорошим сыном, хорошим братом, и исполнять все обязанности, возложенные на меня Его Величеством. Но если же нет…
Губы Генриха искривила жестокая, страдальческая улыбка. Он даже не мог думать о том, что будет «если». Потому что под ногами у него разверзалась пропасть, чернота и ад. Но принц овладел собой, и снова лицо его было скрыто под маской ледяной учтивости.
- Мадам, надеюсь, вы поняли то, что я вам хотел сказать. С вашего позволения, государыня, я бы не хотел задерживать свой отъезд. Королю это может не понравится.

 Отправлено: 18.05.13 21:19. Заголовок: Что поразило королев..

Что поразило королеву-мать больше всего? Тон Генриха, непривычно суровый, властный? Его взгляд, в котором отразилось чувство такой глубины, что Медичи невольно отшатнулась? Его слова? Или, скорее, все вместе... Перед ней был не прежний юный принц, еще не знающий в чем его сила, охотно прощающий себе и другим слабости, и даже в этих слабостях очаровательный. Нет, она видела перед собой повзрослевшего, возмужавшего Генриха.
Когда успела свершиться эта перемена, задалась вопросом королева Екатерина, и тут же поняла, что знает ответ. После той самой ночи… когда он был вынужден увезти маркиза д’Ампуи в Анжер, чтобы уберечь.

И Медичи сдалась. Мать может направлять детей, пока они дети. Марго, Карл, Франсуа – все они так и остались для нее, по сути, детьми, играющими в свои игры, только игрушки у них стали побольше и поопаснее. Генрих же повзрослел.
«Каким королем вы будете когда-нибудь, сын мой!».
- Простите, Генрих. Я не должна была этого говорить, но оправданием мне служит тревога за вас, сын мой. Если все так, если вы счастливы… то я постараюсь принять маркиза д’Ампуи рядом с вами. В том положении, которое вы ему определите, - королева Екатерина говорила торопливо, гладя рукав сына, заглядывая ему в глаза. Нет, она не лгала, она действительно готова была отказаться от борьбы. Но не от ожидания. А Медичи свято верила в то, что умеющий ждать своего дождется. – Но скажите, думали ли вы о том, что вы не вечно будете братом короля, что возможно, и вам придется сесть на трон? Франции, либо же иного какого государства… не важно! Скажите мне, Генрих, как тогда вы намереваетесь поступить?

 Отправлено: 18.05.13 21:57. Заголовок: Монсеньор, улыбаясь,..

Монсеньор, улыбаясь, накрыл материнскую пухлую ладонь своей рукой, но в жесте этом не было снисходительности или нежности. Возможно, Медичи выглядела всего лишь слабой женщиной, особенно сейчас. Но считать ее таковой было бы большой ошибкой. Королева Екатерина опасный противник... Генрих не сомневался в ее любви к нему и без колебаний доверил бы матери свою жизнь. Но разве он может кому-нибудь доверить жизнь Луи? Нет. Никому и никогда. Это его сокровище, альфа и омега его бытия, дыхание его жизни, ему и беречь эту драгоценность.

Они сидели так близко друг к другу, но все же так далеко! В складках траурного полога кровати таились сны и бессонница королевы-матери, ее ночные вздохи, ее надежды и мечты. Каждый имеет право на мечты, видит Бог, у него, Генриха Валуа, они тоже есть. Мечты о безоблачном, полном счастья и покоя будущем с Луи, когда им не нужно будет оглядываться, тревожиться, скрываться. И почему он должен жертвовать этими сладостными грезами ради воплощения честолюбивых надежд королевы-матери?

- Государыня, если случиться так, что по воле Господа я займу трон… Франции, либо же иного какого государства… то Людовик де Можирон, маркиз д’Ампуи, займет свое место рядом с моим троном. Если же он не захочет для нас с ним такой судьбы, то я откажусь от короны… Франции, либо же иного какого государства. Мадам, вспомните Спасителя нашего в Пустыне. Неужели же я променяю свое Царствие Небесное на прах и тлен земного царствования?
При мыслях о Луи глаза Генриха Валуа потемнели, сердце зашлось от нежности.
- Этого не будет, мадам. Этого не будет никогда.

 Отправлено: 20.05.13 09:50. Заголовок: Генрих уже говорил е..

Генрих уже говорил ей нечто подобное, тогда, ночью, перед бегством в Анжер. Но Медичи была так ослеплена гневом и ревностью, что не приняла всерьез его слова, считая их пустым капризом влюбленного мальчишки. Когда же обнаружилось бегство Монсеньора, королева-мать сделала то, что давно надо было сделать, допросила с пристрастием всех, кто имел касательство к ее сыну. Все, что ей удалось узнать – это то, что связь принца с маркизом д’Ампуи длиться, по видимому, с осени, хотя никто ничего не смог точно сказать. Но и этого было достаточно. Так что нынче Екатерина Медичи была склонна с большим вниманием отнестись к словам сына и даже принять их на веру. Влюбленные способны на безумства, но на что способны любящие…

- Не богохульствуйте, сын мой, - только и ответила она, отводя глаза. – Не нужно таких сравнений, это грешно. Но я поняла вас. Езжайте со спокойным сердцем, ваша мать останется на страже ваших интересов. Я буду писать вам обо всем, что будет происходить при дворе.
Она устала. Как же сильно она устала. Когда же можно будет сложить со своих плеч этот груз, выбросить из головы мысли и заботы, когда утихнут тревоги, снедающие ее и днем и ночью? На эти вопросы был только один ответ, и Екатерина Мария Ромула ди Лоренцо де Медичи, вдова короля Генриха II, мать нынешнего выводка королей, принцев, принцесс Франции знала, каким он будет. Никогда. Никогда ей не обрести покой.

 Отправлено: 20.05.13 10:25. Заголовок: Генрих поклонился ма..

Генрих поклонился матери, скрыв за любезной улыбкой удивление своей победой. Если, конечно, это была победа, а не временная передышка. Но об этом он еще поразмыслит, а пока стоило поблагодарить добрую матушку Екатерину за ее заботу, и удалиться.
- Государыня, увозя с собой ваше благоволение, я уезжаю с легким сердцем, - заверил Монсеньор королеву-мать.
Поклонился еще раз и направился к двери. Ему казалось, что если он еще немного пробудет в этих стенах, то задохнется, хотя когда-то ему дышалось легко в воздухе Лувра, отравленном интригами и притворством.

В какой-то старой сказке, слышанной еще в детстве, любовь превратила медведя в принца, освободив от заклятия. Генриха же любовь превратила из принца в человека. Любящего, познавшего ответную любовь, обретшего свое счастье. Может быть, поэтому он, сердцем почувствовав, как тягостно матери это холодное прощание, нашел в себе силы вернуться от самой двери.
Поцеловав руку Екатерины Медичи, принц с теплотой взглянул в глаза той, что любила его, пусть даже эта любовь и не желала признавать соперничества, пусть даже и была замешана на честолюбии и подогревалась надеждами на будущее, пусть…

- Прощайте, дорогая матушка, или, вернее, до встречи. Пишите мне как можно чаще, и не изводите себя тревогами.
Приняв на лоб поцелуй королевы Екатерины, и чувствуя, как дрожат ее губы, Генрих еще раз ободряюще улыбнулся матери и вышел из ее покоев. Теперь – в путь.

Скрытый текст

Эпизод завершен