Отправлено: 30.10.13 11:54. Заголовок: Язык мудрых сообщает добрые знания

2 октября 1574 года. Улицы Парижа. Полдень.

Язык мудрых сообщает добрые знания, а уста глупых изрыгают глупость Библия. Притча 15:2

 Отправлено: 30.10.13 11:54. Заголовок: Месье де Бре, плотно..

Месье де Бре, плотно обосновавшийся в гостинице «Конская грива», вышел из нее и задумчиво огляделся по сторонам.

Прошло почти две недели с его достопамятного визита в Лувр. За это время он успел разослать несколько писем, а к двум людям успел съездить лично и с глазу на глаз обсудить то, что было на него возложено королем Наварры. Несмотря на то, что переговоры были бурными, то и дело превращаясь в споры, молодой протестант считал, что его миссия прошла успешно. Ему требовалось вернуться в Париж, что он и сделал, где надобно было ждать гонцов с известиями о действиях, предпринятых его соратниками по партии. Возвращаясь в столицу, он дал себе слово, что, прежде всего, найдет себе пусть скромное, но свое жилье, а хозяина гостиницы оставит получать для него почту. Разумеется за вознаграждение. Этот люд ничего не делал за так.

Итак, Агриппа д'Обинье, а это был именно он, осмотрелся по сторонам, раздумывая в какую сторону пойти и где в славном городе Парижа стоит поискать себе домик. Он тряхнул темноволосой головой, отгоняя вот уже в который раз за утро надумавшее его посетить головокружение.

На все свои недуги Агриппа предпочитал не обращать внимания, полагая, что чем меньше им придаешь значения, тем меньше у них шансов закрепиться в организме. Во и в этот раз он весьма легкомысленно отнесся к тому, что по дороге в Париж до нитки промок под проливным дождем. К тому, что ночью мерз, не в состоянии согреется под кучей одеял. К тому, что по утру еле встал с постели, голова раскалывалась от боли, а ноги словно налились свинцом. Он заставил себя одеться и не откладывать запланированное на день дело.

Но болезнь на этот раз взялась за этого крепкого мужчину всерьез. Словно в тумане он пробродил по городским улицам с три четверти часа и, достигнув центрального рынка, свалился в горячке у стены расплывающейся перед взором лачуги. Серое небо закружилось в бешеном ритме, голоса людей были слышны сквозь пелену. Последнее о чем подумал соратник короля Наваррского, прежде, чем погрузиться в темноту, что все близкие, кто у него есть, неподалеку, но очень далеко. За стенами замка Лувр.

 Отправлено: 31.10.13 00:36. Заголовок: - Любезнейший вы выб..

- Любезнейший вы выбрали не самое лучшее место, чтобы прилечь отдохнуть, - с силой отодвинув дверь и разлегшегося возле нее господина, хозяин лачуги, что стояла близь позорного столба на площади у Рынка, недовольно вперился взглядом в физиономию упавшего.
Вернувшись домой, между делами рабочими, отобедав и накормив Герцога с Бароном, мэтр Кабош собирался, не спеша вернуться в Бастилию. К слову сказать - кот и псина нашли общий язык и даже пели в унисон, требуя еды. Однако выходившего из дома палача парижского судебного округа постигла неудача. Какому-то бродяге решилось, что именно у этой двери он найдет спокойный сон.
Аженец вгляделся внимательнее в лежащего на сырой земле мужчину. Черты его лица были благородны, одежда, хоть и проста, но чиста и опрятна. Руки его не были холеными, носили на себе характерные мозоли человека, привыкшего держать в них оружие. Собственно это самое оружие было при нем – шпага и торчащая из-за пояса дага, яснее ясного говорили о том, что перед бывшим подмастерьем Мишеля Нострадама был дворянин. Удивление сменило раздражение на лице почтенного мэтра. Нет, он видел и дворян, напивающихся вдрызг посреди белого дня и шатающихся по славной столице французского королевства в виде, которого постеснялся бы любой лавочник. Удивительно, что люд, обитающий в чреве Парижа, еще не приделал ноги ко всему, что было на этом молодом человеке. Видимо, мастер меча и топора вышел сразу же, как тот упал.
- Эй, сударь, поднимайтесь и проваливайте отсюда, пока целы, - Кабош наклонился к несчастному и легко поднял его за воротник с земли. Крепкое телосложение незнакомца не было тому помехой – и не такие ноши поднимали руки Антуана. Но тот совсем не держался на ногах. Яркий румянец на щеках, пот на лбу выдавали лихорадку. Одним движением палач открыл дверь в свою обитель, а другим впихнул в нее болезного бедолагу. Бросить его у порога – так или иначе, отнять жизнь. А таких предписаний парижский суд на этот счет не выдавал. Когда только Антуан поднял этого господина, он поймал на себе несколько недобрых взглядов. Но никто не посмеет ему перечить здесь, пока его руки крепки, а ремесло столь пугает всех и вся. Затворив дверь, мэтр доволок горемычного путника до своей постели. Кроватей для гостей у него не имелось. Да и гостей не бывало, желающих скоротать ночь в его хижине. А те, что и бывали, лежали на столах за небольшой дверцей, что вела из одной комнаты в другую. Эти гости были непритязательны в своих желаниях.
- Придется месье Жоресу подождать, - ворчал он, укладывая больного на старый плед.
Кожа незнакомца горела огнем, а губы уже трескались, пересохнув. Смочив дрянным вином, больше походившим на уксус, тряпицу палач провел ей по губам своего «гостя», и уложил ему на лоб. Он знал, что лихорадка – это лишь начало любой болезни, но и она может сжечь жизнь. Прихлебывая вино, он принес из соседней комнаты плошку и небольшие щипцы. Мэтр ловко подцепил кожу на руке молодого человека и срезал кусок. Под хлестнувшую из раны кровь была подставлена плошка. Ждать пришлось недолго. Фонтан быстро иссяк, кровь запекалась. Напевая себе под нос веселую народную песенку, аженец замотал чистой тканью рану.
- Пусть месье Жорес еще сегодня поспит с целыми костями на ногах, - решив так, Антуан Кабош уселся на табурет за столом и затих, погрузившись в свои мысли. Лишь время от времени он поднимался, чтобы вновь смочить вином тряпку на лбу у дворянина.

 Отправлено: 03.11.13 11:51. Заголовок: Первым, что ощутил А..

Первым, что ощутил Агриппа, возвращаясь из забытья, куда был отправлен властной рукой лихорадки, запах. Запах сырости, земли, мха. Словно бы он оказался в старом, заброшенном охотничьем домике на болотах. Но к запаху этому примешивался еще и другой, непонятный аромат.

- Где я? – первым сорвалось с его губ.

Дернув носом и собрав кожу на лбу в морщины, соратник Генриха Наваррского старательно пытался вспомнить, как он докатился до беспамятства. И догадаться, где он мог очутиться. Гостиница, улицы Парижа, все плыло перед глазами, тяжелее ноги… Дальше пустота. Несколько раз, по кругу, он прогонял свои воспоминания, но ничего нового в них не появлялось. Оставалось мыслить логически. Сырость и земля. Неужто Бастилия? Инстинктивно рука дернулась к шпаге. Ее не было. Впрочем, как быстро открыл для себя сын адвоката де Бри, кроме рубахи, причем, похоже, не его, и штанов. Они прилипали влажно к щиколоткам, но это были явно его штаны.

Наконец, д'Обинье решился и открыл глаза. Его изумлению не было предела, когда он обнаружил, что находиться в комнате с непонятной обстановкой, да еще и не один. Крепкий, пожалуй, даже слишком крепкий для его немолодых лет, мужчина, далеко не самой приятной наружности, сидел на табурете за столом. Никогда Агриппа не видел этого человека ранее, но при взгляде на него по воспаленному телу пробежал озноб. Или это была причуда болезни?

Для камеры Бастилии комната была, как казалось сентонжцу, слишком светлой. Для человеческого жилья – слишком темной. Да что же это за место, между адом и землей, куда он попал?
- Сударь, скажите, где я? Это Бастилия? – взгляд его невольно метнулся к окну. Окна в городской тюрьме были иные – это он сам видел. Спросил и закашлялся. Сухость и боль раздирали горло на куски.

 Отправлено: 04.11.13 15:33. Заголовок: Мэтр, коротающий вре..

Мэтр, коротающий время за созерцанием неведомой точки в бытие, усмехнулся, услышав голос больного.
- Видать, вы не бывали в Бастилии, сударь, если так благостно ее себе рисуете, - поднявшись с табурета, палач парижского судебного округа подошел к кушетке, где очнулся молодой человек.
Бестрепетно он приложил руку к его лбу, а другую к жилке, что билась на шее. Взгляд аженца был устремлен в маленькое оконце. На улице темнело. Несколько часов этому страдальцу понадобилось на борьбу с лихорадкой. За время, что мужчина был без сознания, Кабош несколько раз смачивал тряпку, что лежала у него на лбу, и дважды переодевал его в свои рубахи. Каждый раз, стягивая с того пледы и ворох своей одежды, чтобы переодеть бедолагу, он опасался увидеть на ткани рубах багряные пятна. Если бы пот стал кровавым, участь этого дворянина была бы предрешена. Пришлось бы избавлять его от страданий, и с кушетки незнакомец перекачивал бы на стол в соседней комнате.
Лихорадка отступала, но могла вернуться в любой момент. Этот человек еще немного потопчет грешную землю, если ему хватит мозгов не вскакивать нынче же среди ночи и бежать, неведомо куда.
- Я препровожу вас в городскую тюрьму, месье, если вы того так страстно желаете. Но, чтобы не тащить вас на себе, пожалуй, подожду, пока вы сами будете способны ходить, - мэтр Кабош открыл огромный сундук и вытащил оттуда еще одну рубашку и простые штаны мягкого холща. – Переоденьтесь, - швырнул он слово и вещи в своего гостя. – Если останетесь в том, в чем есть, я не поручусь, что вы увидите не только стены Бастилии, но и завтрашнее утреннее небо. И вам надо поесть.
Не обращая больше внимания на молодого человека, Антуан подошел к небольшой жаровне в углу. Открыв крышку глиняного горшка, он понюхал варево, что было там, снял пробу деревянной ложкой и, удовлетворенно кивнул.

 Отправлено: 14.11.13 17:29. Заголовок: - Вы очень любезны, ..

- Вы очень любезны, месье, - усмехнулся друг короля Наваррского. - Кто вы? – чутьем лесного зверя д'Обинье ощущал, что человек, в чьем жилище он оказался по воле случая, не простой буржуа или ремесленник.

Протестант, с пятнадцати лет ходящий по острию лезвия религиозной войны, готовый в любое время принять сталь в свою грудь и отдать жизнь во славу своей веры и своего короля, повидал множество людей разных сословий и мастеров разных дел. Этот не был похож ни на одного из них. Люди боятся чужих хворей, если они не лекари, и стараются держаться подальше от болезных, а этому человеку было наплевать, судя по всему, что он мог заразиться. Для лекаря же, даже того, что врачует простой народ, его хибара была слишком мрачна и убога. В ней не было ничего, что могло бы порадовать глаз обывателя, но и на аскетскую обитель она была не похожа. Во всяком случае, койка, что приняла молодого человека в свои объятья, была вполне себе мягкой и удобно. Словно этот незнакомец презирал жизнь в ее благах, оставляя за собой право самому выбирать их. И выбор этот был весьма скуден.

- И как я здесь оказался? – поймав брошенную ему одежду, Агриппа выбрался из-под вороха белья и попробовал сесть на кровати. Голова тут же закружилась, и он решил, что, пожалуй, этот странный человек прав. Для подвигов еще рановато. Не смущаясь, д'Обинье начал переодеваться.

– Не уверен, что смогу сейчас хоть что-то съесть, - изрек он, чувствуя поднимающуюся в желудке муть и понимая, что внезапно перестал чувствовать запахи. Нос заложило, а глаза защипало. Только не это! Сколько себя помнил, Агриппа очень дурно переносил болячку, сопровождающуюся этими симптомами. Уж лучше получить еще один добрый удар шпагой, коих, впрочем, на теле молодого человека было и так предостаточно.

 Отправлено: 18.11.13 06:56. Заголовок: Кабош молча начал за..

Кабош молча начал зачерпывать ложкой из горшка похлебку и наливать ее в деревянную миску, бросив на болезного невыразительный взгляд.
- Я знаю, что я очень любезен, сударь.
Хорошо развитое, мускулистое тело мужчины было занятно расписано шрамами. Навскидку палач парижского суда мог бы определить, что каждой из этих ран не более десяти лет. Были на его коже и розовые рубца, которые говорили лучше всяких слов, что этот господин совсем недавно участвовал в кровопролитных сражениях. Нет, не в дуэлях, от этих утех уже крайне редко остаются рубленые и резаные раны, а именно в сражениях, где дворянство еще пользовало тяжелые длинные шпаги, способные не только колоть. Впрочем, оружие его гостя, что было при нем, когда они встретились, говорило о том же.
Он не спешил отвечать молодому человеку не потому что стыдился своего ремесла. Дело, как дело. Убирать человеческий мусор с лица земли тоже было надо кому-то. Но знал, что дворянская братия не балует его радушием и расположением, боясь испачкать в чужой крови с его рук свои белоснежные манжеты. А то, что сами лишали друг друга жизни, почем зря, об этом они не задумывались. Но мэтр никогда не переживал по подобным поводам, принимая все что ему дают, если дают, и всегда платил той же монетой.
Он не торопился называть себя, потому что не хотел, чтобы этот только что выбравшийся из лап смерти незнакомец сиганул отсюда, что есть мочи. И в его случае – обратно в объятья старухи с косой.
- Ешьте, - мэтр сунул плошку с дымящейся похлебкой в руки «постояльца». – Если не хотите вновь оказаться в том состоянии, что были. Вы упали без сознания у моих дверей. И вам повезло, что обитатели «Двора Чудес» не добрались до вас раньше, чем вы оказались здесь.
Собрав шмотье, что с себя скинул незнакомец, Антуан кинул его в корзину у дверей. На всякий случай все, что побывало на больной и впитало его пот, требовалось сжечь. Это он и проделает в печи в мастерской, но чуть позже. Сейчас он собирался проследить, чтобы этот молодой человек съел все до капли.
Разорвав на тряпки очередную рубаху какого-то бывшего осужденного, он протянул ее рукав неизвестному господину вместо салфетки.
- А вот вы не слишком любезны, месье. Забрасываете меня вопросами, не представившись сами. Хотя я вам ничего не должен, - поджав губы, палач отошел к столу, из-под которого извлек бутылку винца и начал его прихлебывать, делая вид, что не замечает больше больного.

 Отправлено: 22.11.13 04:21. Заголовок: Кинь Агриппе д'О..

Кинь Агриппе д'Обинье обвинение в нелюбезности дворянин, он бы поднялся из кровати, несмотря на слабость в конечностях и заставил того драться. Простолюдина следовало бы отходить палкой. Но этот человек спас ему жизнь. И теперь проявлял трогательную заботу. Да, и уж если по большому счету, то он был прав. Вместо того, чтобы благодарить неизвестного за заботу, он упражнялся в догадках и терзался любопытством.

Сентонжец взял из рук доброго самаритянина плошку с похлебкой, поймал брошенную ему ветошь, и послушно начал есть через «не хочу». Что за кушанье ему приготовил хозяин этого жилища, из-за внезапно разыгравшегося насморка, было не разобрать. Но оно грело горло, приятным теплом разливалось в груди и заставляло заболевшего мужчину то и дело хлюпать носом. Не выдержав, он поставил миску на колени и смачно высморкался в рукав, счастливым обладателем которого внезапно стал.

- Я хотел бы вам солгать, месье, представившись чужим именем, но не хочу врать человеку, спасшему мою шкуру. Меня зовут Агриппа д'Обинье, не знаю, говорит ли вам что это имя, я принадлежу к числу людей короля Наваррского, - он сказал все, как есть и продолжил черпать ложкой похлебку. Однако не торопился подносить ложку ко рту, а выливал все из нее обратно в миску.

– Вам достаточно донести, куда следует, что я в ваших руках, и вы разом избавитесь от меня и, возможно даже, получите за то награду. А меня отправят к палачу, подозревая во всех мыслимых и немыслимых заговорах против правящего короля, - сподвижник наваррского государя рассуждал гнусавым голосом, однако без тени страха в нем. Более того, он, как ни в чем не бывало, продолжил есть.

- Этого достаточно, чтобы я стал посвященным в тайну вашего имени? – отставив пустую плошку на пол, Агриппа с интересом посмотрел на своего нового кредитора.

 Отправлено: 23.11.13 07:10. Заголовок: - Вы слишком много о..

- Вы слишком много о себе мните, господин, д'Обинье, если полагаете, что мне больше нечем заняться, как стаптывать ноги и утруждать язык, чтобы донести на вас, - прокаркал бывший подмастерье Мишеля Нострадама, оторвавшись от бутылки. Ему, в общем-то, было все равно кого спасать, когда он вышел из своего дома по своим делам. Он вообще никого спасать не собирался. И будь пред ним даже закоренелый грешник, не он был судьей в славном городе Париже. Каждый должен исполнять свою работу. И исполнять хорошо. Тогда механизм людского взаимодействия и взаимопользы не будет давать сбоев.
- Впрочем, каков господин, таков и слуга, - неутешительно заключил мэтр. – Видал я вашего Наваррского. Бывали-с они тут. Тоже думает, что все только и делают, что мечтают отделить его голову от его плеч, - да, аженец надолго запомнил один визит двух королей августовской ночью. Визит в который покойный король Карл, да примут благосклонно небеса его душу, доказал королю Генриху, что тот не прав в своих опасениях.
- Да и путь отсюда до палача рисуете себе больно длинным, - Антуан громко, то ли крякнул, то ли рыгнул, и зашелся беззвучным смехом. – Позабавили вы меня, сударь, позабавили, - наконец, он решил пояснить своему гостю причину своего веселья и вытер ладонью губы и подбородок от дешевого вина. – Но, пожалуй, не стоит быть невежливым. Мое имя – Антуан Кабош, любезный мой господин. Я и есть палач парижского суда. И вопреки предположению многих, я довольно-таки богат, чтобы ради золота тереть пятки о землю, - Кабош обратил взгляд своих выцветших пустых глаз на Агриппу. Он следил за ним, чтобы предупредить бегство того, если таковое будет иметь место быть. Ударом кулака в голову. Начатое лечение требовалось завершить. Иначе не стоило и начинать. Мэтр умел ценить свои усилия.
- Так что, как видите, волей Господа вы уже оказались в моих руках. И будь у меня желание отправить вас на встречу с ним, я бы уже это сделал. Так что лежите смирно, дайте болезни из вас выйти, а потом проваливайте, куда знаете, и мечтайте дальше о своем величие. – мотнув головой и все еще посмеиваясь, палач вернулся к своему винцу.

 Отправлено: 26.11.13 03:57. Заголовок: Как не посмотри, иро..

Как не посмотри, ироничная старуха эта проруха-судьба. Посмеялась она над соратником короля Наваррского почище, чем был способен его господин. А надо отметить, чувством юмора Беарнец обделен не был. Но на подобные каверзы даже он не был способен.

Агриппе д'Обинье спас жизнь палач парижского суда.

Он видел в свое время работу этого мастера своего дела на Гревской площади. Тогда казнили двух дворян, якобы замешанных в заговоре против короля Карла Девятого. Один из них был знаком Агриппе. Лерак де Ла Моль. Славный провансалец, поборник учения Кальвина, но пал жертвой собственной любви. Любви к жене своего короля.

Д'Обинье не сожалел о его участи, ибо не возлюби жену ближнего своего, - говорилось в Писании. А за вожделение вассалом жены своего сюзерена, казнь была достойным наказанием. Королева Маргарита, быть может, и заслуживала самых нежных и преданных чувств, но именно она стала приманкой для большинства единоверцев Агриппы в ту проклятую небесами ночь. Стоя тогда в толпе, он видел, как покатилась белокурая голова с плахи. И сочувствия не испытывал. Однако стоило признать, удары в тот день были нанесены так, что ни один из осужденных долго не страдал.

- Ну что ж, мэтр, - усмехнувшись, сентонжец задумчиво покачал головой, - могу вам сказать, что возвращаете к жизни вы не хуже, чем лишаете ее.
И все же в груди протестанта пробежал холодок. Он прекрасно знал, кому достаются вещи осужденных на смерть, и справедливо полагал, что часть из них сейчас находится на нем. Хотелось раздеться и помыться. Но не в нынешней ситуации сыну адвоката было выбирать.

- И, если когда-нибудь то бренное тело, что ныне лежит в вашей кровати, окажется на эшафоте, я рассчитываю на последнюю услугу от вас, - нос уже горел от регулярного сморкания, и потому молодой человек откинулся на подушки и задрал голову кверху. Так хотя бы не текло из него.

- Скажите, мэтр Кабош, а ведь насчет того, что тут бывал мой король, вы же приврали? Ну что делать Его Величеству тут? Гораздо удобнее было бы позвать вас к себе, - ко всему прочему у Агриппы снова начала гудеть голова. Славный денек. Начался славно и заканчивается так же.

 Отправлено: 28.11.13 09:30. Заголовок: Вместо ответа на пос..

Вместо ответа на последние вопросы нахального молодого человека, заподозрившего мэтра в приукрашивании истины и вообще в вымыслах, палач прошаркал к своему сундуку. Бумага, когда то подписанная и врученная ему лично королем Карлом IX Валуа в этой самой лачуге, в присутствии другого короля – Генриха Наваррского, после смерти Его Величества перекочевала из тайника мэтра, что был под его кроватью, в его сундук. Там она хранилась среди многих приговоров, которые Антуану было особливо приятно исполнить. В этом же сундуке до сих пор лежал приговор дворянина, не побрезговавшего подать руку в дружеском жесте палачу.
Он нашел то, зачем полез. Выудив приказ о помиловании короля Наваррского, с кончиной подписавшего его короля утратившего свою значимость, он положил его на грудь мученика, страдающего от болезни.
- Прочтите, оставьте пока себе и передайте потом это своему господину. На добрую память о короле Карле и его верном слуге мэтре Кабоше, - аженец положил бумагу и, пока д'Обинье не дернулся, с силой надавил ему на точку, что была в четырех дюймах под основанием шеи того, одновременно приставив пальцы другой руки под его уши. Боль, которую должен был сейчас испытать Агриппа, был нешуточной, но в народе знали, что эта боль лечит получше многих снадобий, заставляя организм встрепенуться и бороться с хворобами.
- А заодно спросите его, знает ли он, где она хранилась последнее время. Ваш господин из тех, кому можно задавать вопросы, - отпустив из стальной хватки пальцев соратника Наваррского, Кабош усмехнулся в бороду. – А последнюю услугу, если доведется вам оказать, почту за честь, сударь.

 Отправлено: 03.12.13 06:15. Заголовок: Поймав кинутую ему б..

Поймав кинутую ему бумагу в руки, Агриппа даже вздохнуть не успел. В глазах потемнело резко, а дышать и вовсе стало невозможно. Резкой невыносимой почти болью прошило от груди все тело. Он попытался вскинуться, но почувствовал, что словно гвоздем приколочен к кровати. Судорожно сжимая полученный некий документ, скрежеща зубами, и давя в себе стоны, д'Обинье попытался представить, что за пыточный инструмент испытывает на нем палач парижского суда.

Боль ушла так же внезапно, как и появилась. Молодой человек хотел было вскочить и проучить мерзавца, издевающегося над больным, но руки его и ноги словно налились свинцом. И, о боги, прочистился нос! Он мог больше не бояться захлебнуться собственными соплями.
Вот что было делать – наказать мэтра за бесцеремонное обращение с человеком, в чьих жилах текла дворянская кровь, за явно намеренно причиненную боль, или поблагодарить в очередной раз за облегчение его страданий? Так и не решив, что будет правильнее, гугенот приподнялся на подушках, чертыхаясь себе под нос и проклиная неизвестно кого. Но мысли о возмездии оставил.

- Огооо, - протянул он, развернув свиток и узрев внизу его королевскую печать и славный росчерк Шарля-Максимильена Валуа. Было парадоксально, но протестанта, выжившего в ночь Святого Варфоломея, удивительнейшим образом интересовало все, что было связано с человеком, подписавшим приказ об убийстве тысяч людей. Как поэта, как человека образованного и жаждущего познать и понять чуть больше, чем он уже знает и понимает.

И вот пред его глазами бумага, свидетельствующая о том, что покойный король благоволил к Генриху Наваррскому, пытался защитить его, раз этот приказ хранился уже непосредственно у палача. Хотя интересно, почему именно у палача? А не у одного из своих приближенных, к примеру. Неужели у короля Карла не было доверенных лиц? Что же был за личность этот мэтр Кабош, раз ему доверял сам монарх французского королевства?
Раз судьба свела соратника Генриха де Бурбона с этим мастером своего дела, он постарается понять, что это за человек, и что тот несет с собой – смерть или жизнь.

Прикрыв глаза, Агриппа ушел в свои размышления. Он задумался об одиночестве людей, о королях, о палачах и о королевской чести.
Когда-нибудь он об этом обязательно напишет.



Скрытый текст

Эпизод завершен