Отправлено: 21.01.14 22:51. Заголовок: Сверху вниз

3 февраля 1575 г.
Ближе к полудню.
Париж, центральный рынок. Дом палача парижского судебного округа.

 Отправлено: 21.01.14 23:02. Заголовок: Отчаяние и безнадежн..

Отчаяние и безнадежность владели Дианой на протяжении всего последнего времени. С тех самых пор, как отряд королевской стражи посетил их парижский дом на улице Вожирар.
Нет, это случилось не ночью. Не было зловещего стука в дверь, непроглядной темноты за окнами, пламени мечущихся факелов и звона оружия. Словом, всего того, что могло бы напугать и заставить обитателей дома метаться в панике. Все произошло днем, когда светило яркое солнце и пели птицы.
Ее мужа Франсуа де Монморанси (бывшего губернатора Парижа, оставившего свой пост накануне Варфоломеевской ночи) арестовали и увезли в Бастилию. Ей ничего не сказали. Даже не сочли возможным уделить хотя бы минуту внимания. Она бросилась к ним, требуя объяснений. Говорила горячо и убедительно. Уверяла, что это какая-то нелепая ошибка, и ей стоит лишь послать в Лувр, чтобы ситуация прояснилась. Ничего не помогло. Стражники были холодны к ее мольбам и безразличны к угрозам.
Госпожа д’Этамп осталась одна. За прошедшие месяцы тягостного ожидания она успела многократно воспылать надеждами и рухнуть в бездну разочарования. Ее светлость то принималась активно действовать: писала письма брату Карлу IX, а после его смерти - ездить ко двору, чтобы добиться аудиенции у королевы-матери, то впадала в уныние и апатию. Руки ее опускались, плечи сникали, глаза теряли всегдашний живой блеск.
Такие дни женщина проводила, слоняясь по пустым комнатам особняка на улице Вожирар. Ходила, касаясь кончиками пальцев знакомых предметов. Ощупывала их, будто слепая. Подолгу замирала на одном месте, ничего не выражающим взглядом уставившись в одну точку. Мало ела и почти не спала.
Сказать, что Диана так убивалась из-за участи супруга – было бы явным преувеличением. Их с герцогом Монморанси семейные отношения отличались ровностью и невыразительностью. Взаимная дружба и уважение. Максимум свободы и доверия друг к другу.
Нет, Диана, разумеется, переживала за мужчину, матерью чьих детей она являлась. Волновалась, трепетала от страха, представляя мрачные застенки Бастилии. И все же, главной причиной ее беспокойства была неопределенность.
Что станется с нею теперь, когда мужа обвинили в государственной измене? Ее сошлют? Казнят, придумав подходящий предлог? Сможет ли она жить дальше во Франции или ей придется уехать как можно дальше, чтобы смыть с себя позор этого замужества и заточения ее супруга? Ни на один из этих вопросов у герцогини не было сколько-нибудь подходящих ответов.
Последнюю попытку несчастная предприняла совсем недавно. Узнав о возвращении Александра-Эдуарда в Париж, дабы взойти на престол, она, сломя голову, помчалась в Лувр. Жаркая волна радости от встречи со сводным братом, которого Диана особенно любила, обжигала сердце, заставляя его счастливо и громко биться. И каково же было ее разочарование, когда им даже мельком не удалось увидеться!
Чужие, равнодушные люди безразлично отвечали на ее вопросы. Говорили, что будущий король занят: примеряет костюм для коронации, молится, беседует с матушкой… И так до бесконечности.
Проведя весь день во дворце в бесплодных попытках пробиться на аудиенцию, госпожа д’Этамп окончательно отчаялась. Собрав всю волю в кулак, чтобы позорно не разреветься от бессилия, она развернулась и поехала домой ни с чем.
Дома, не раздеваясь, бедняжка упала на постель, и плечи ее затряслись от хлынувших наружу рыданий. Долго сдерживаемые ужас и боль наконец-то выплеснулись в слезах.
Бурная истерика улеглась ближе к полуночи. Продолжая всхлипывать, Диана заснула, заботливо раздетая и напоенная молоком с медом преданной клевреткой.
Утро герцогиня де Шательро встретила с твердым намерением сделать хоть что-нибудь для облегчения участи мужа, который наверняка обречен. Следуя этому настроению, она поднялась с кровати, позвала верную Эжени, дежурившую за дверью, и велела подавать умываться. Отведав легкий завтрак, госпожа д’Этамп приказала готовиться к выезду в город.
Через час любопытные парижане могли видеть, как элегантный портшез знатной дамы остановился в весьма неподобающем для этого месте: на центральном рынке неподалеку от домика у позорного столба. Из экипажа вышла женщина в богатом одеянии темных оттенков с лицом, закрытым густой черной вуалью.
Один из слуг, сопровождавших ее, помог женщине спуститься и, поддерживая под руку, подвел к покосившемуся крыльцу обиталища палача парижского судебного округа - мэтра Кабоша. Приблизившись к двери, он громко постучал, привлекая внимание хозяина к посетившим его гостям.
Исполнив, очевидно, таким образом свою миссию, слуга поклонился и отошел обратно к портшезу, предоставив госпоже самостоятельно разговаривать с тем, кого она пожелала увидеть.

 Отправлено: 23.01.14 00:25. Заголовок: Что-то зачастили к н..

Что-то зачастили к нему гости.
По понедельникам у мэтра Кабоша был выходной. Причем выходной, который сей почтенный человек проводил в уборке своего скромного жилища, а к вечеру шел в убогую гостиницу неподалеку, где за скромную плату мог омыться сам.
Слуг у него не было, посему он лично воодушевленно махал веником по полу, перегоняя пыль из одного угла лачуги в другой. Сам потом возил мокрой тряпкой по деревяшкам, намывая все вокруг и ругаясь на то, что слишком много живности развел, от которой шерсти столько, что можно пряжу прясть.
3 февраля 1575 года пришлось как раз на один из таких понедельников. В этот день недели судьи вершили свои дела, вынося приговоры, разбирая и оценивая грехи людишек, а все что требовалось палачу, это совершить свой утренний рейд по славному городу Парижу, проверить всех и вся и он мог быть свободен.
Не любил он гостей. Особенно после того, как один косматый увалень оккупировал его домишко, и то и дело прятался тут ото всех и вся. Отказать ему возможности не было, уж больно привязался к нему Антуан, выходив от болячки. Чем наглец бессовестно пользовался. *
И вот снова стучат в дверь. А он только-только начал вычищать очаг. Напасть прям какая-то!
Весь в саже и угле, похожий на черта, он со злостью распахнул дверь, хотя бы чтобы поглядеть, кого там принесло в этот раз. Ей-богу, будь то несносный Агриппа, он заставил бы его самого чистить жаровню. За все и вся.
Ан нет. За порогом оказалась женщина. Если, конечно, господин д'Обинье не в очередном маскараде. Это уже мэтр ехидничал про себя. Широкие плечи прохвоста было не спутать с этими хрупкими плечиками, прикрытыми накидкой.
- Сударыня, вы, должно, ошиблися, - оглядев женщину, Кабош и к выводу иному не мог придти. Зачем он такой особе? Прошли те времена, когда в его руках были молодые люди, о чьих шкурах пеклись самые изысканные дамы королевства. Бывали другие, о которых заботились родня и возлюбленные, но таких дам, богато одетых и хорошо пахнущих, он уже давно не видывал. – Лавки купцов дальше, - для убедительности он мотнул головой в сторону рынка, и с седых волос посыпалась копоть.


*согласовано с Агриппой д'Обинье

 Отправлено: 23.01.14 09:52. Заголовок: Диана, а это была им..

Диана, а это была именно она, кусала губы, ожидая, когда двери жалкой хибары распахнутся, и она наконец сможет увидеть обитателя домика у позорного столба. Женщина, исполненная решимости еще с утра, ближе к полудню, стоя на крылечке дома палача на виду у множества зевак (центральный рынок вот он – рукой подать), робела, как девчонка перед первым свиданием. Сердце гулко ухало в груди, губы подрагивали, будто силясь что-то сказать.
В своей жизни герцогине д’Этамп, получившей образование в лучших королевских традициях, к тому же – коренной парижанке, крайне редко приходилось общаться с простолюдинами. С такими же специфическими, как палач парижского судебного округа тем более. И вот теперь судьба оказалась к ней настолько жестока, что внебрачная дочь короля Генриха II Валуа вынуждена просить о последней милости для своего супруга у мэтра Кабоша.
Когда дверь со скрипом открылась и на пороге вырос седой мужчина с коренастой фигурой мясника и весь испачканный в саже, словно черт, только что выпрыгнувший из печной трубы, Диана невольно вздрогнула и отшатнулась. На миг дыхание прервалось, а руки невольно сжались в кулачки, жестом отчаяния прижатые к груди.
Диана не была трусихой. Смелости и уверенности в себе этой женщины многие завидовали. Однако сейчас, раздавленная горем и унижением от мысли о своем поступке, она чувствовала себя беспомощной мышкой, безрассудно и храбро заглядывающей в пасть огромному коту.
Да и внешний вид палача мог напугать кого угодно, что уже говорить о знатной даме, чей взор привык услаждаться изысканными картинами и гобеленами, а клевретки и слуги, с рождения окружающие ее, всегда отличались опрятностью и миловидной наружностью!
- Мэтр Кабош? – Дрогнувшим голосом спросила Диана, с трудом разжимая пальцы и нервным жестом оправляя оборки на юбке богатого платья. – У меня к Вам дело весьма деликатного свойства... - Неуверенно добавила ее светлость и затравленно оглянулась, будто опасаясь, что кто-то застигнет ее на месте преступления.

 Отправлено: 23.01.14 23:27. Заголовок: - Все, кто сюда прих..

- Все, кто сюда приходят, сударыня, приходят с делами деликатного свойства. В той или иной степени, - откашлявшись и смачно и черно сплюнув в сторону, палач бросил взгляд на округу. Неподалеку стоял портшез, несомненно, он принадлежал этой даме. Угораздило же ее явиться сюда! Да еще и дома его застать! Не везет ему сегодня, определенно, не везет…
Первым побуждением мэтра было рявкнуть, что у него сегодня не приемный день и захлопнуть дверь перед носом неожиданной посетительницы. Глаз ее, скрытых густой вуалью, он не видел, но ее жесты говорили о том, что женщина находится в отчаянье. Впрочем, ему то что с того за дело? У него вон очаг не дочищен. Это куда как важнее того, о чем он и знать не знал. И пол еще там скрести придется.
Недовольно поджав губы и оставив дверь открытой, он вернулся к себе. Захочет, если уж ей так надобно, то пусть заходит. Нет, ну и скатертью дорога, попутного ветра и бог в помощь.
- Я занят, но если вам приспичило, то заходите и излагайте, - буркнул он через плечо и вернулся к своему очагу. Встав на колени, одев толстые дерюжные руковицы, Кабош стал прямо руками выгребать оттуда золу и мелкие кусочки на тряпку, брошенную на пол. Пылища поднялась черно-серым облаком, оседая на все, что вокруг, и на самого мэтра.

 Отправлено: 24.01.14 09:58. Заголовок: Голос у мэтра оказал..

Голос у мэтра оказался под стать его внешности – хриплый, как наждак, и грубый, как суровая нитка. Изысканностью манер этот своеобразный господин также не мог похвастаться. Все, что он сказал и сделал в эти несколько минут, проведенные Дианой на пороге его дома, заставило герцогиню д’Этамп придти в ужас, густо замешанный на отвращении.
В ее душе в эти мгновения боролись два противоречивых чувства: чувство брезгливости и чувство долга. Несчастная женщина, оказавшаяся в ситуации, к которой жизнь не удосужилась ее хоть сколько-нибудь подготовить, готова была все бросить и, не разбирая дороги, мчаться отсюда прочь, наплевав на правила приличия и позор, которым запятнает себя при таком поведении.
Однако Диана не была бы Дианой, если бы позволила эмоциям возобладать над разумом. Судорожно вздохнув, отчего туго затянутая в корсет грудь, не отличающаяся завидными габаритами, плавно колыхнулась, герцогиня де Шательро шагнула в жилище палача.
- Сударь, мое имя Диана де Монморанси. – Тихо проговорила она, не делая попыток приблизиться к хозяину дома, вокруг которого витало едкое черно-серое облако сажи, оседая на коже и волосах.
Даже эта короткая фраза далась бедняжке непросто. Горло будто сдавили удавкой и засыпали солью. От этого голос прозвучал неестественно – так, как будто его владелица уже очень давно дала обет молчания, который осмелилась нарушить лишь теперь.
Чувствуя, что этого явно недостаточно для того, чтобы привлечь внимание мэтра Кабоша, слишком поглощенного своим занятием, Диана легонько откашлялась и, откинув вуаль, позволяя собеседнику видеть выражение своего лица, уже уверенней добавила:
- Моего супруга почти год назад арестовали по обвинению в государственной измене. Дело «Недовольных». Нынче он находится в Бастилии, и я пришла просить Вас о милосердии к моему бедному мужу.

 Отправлено: 24.01.14 23:35. Заголовок: Палач парижского суд..

Палач парижского суда замер на мгновение, медленно обернулся, внимательно рассмотрел лицо дамы и, как ни в чем не бывало, продолжил свое дело. Детки покойного мужа мадам Екатерины все никак не могли отстать от него. Один отдавал бумаги на сохранение, другая пыталась купить его, ради бегства любовника, третий присылал своего лакея, который тряс тут распоряжениями нового монарха, теперь вот эта пришла. За мужа просить. Слыхал он, что супружница его была королевских кровей и носила имя той, кого сын Франциска предпочел жене. А он то что? Он, чай, не Всевышний, хотя тоже умел не мало. Но о том предпочитал не распространяться.
- Наше дело маленькое, мадам. Нам приказ, подписанный свыше дали, мы исполнили. Работа такая, - кряхтя, Кабош на коленях подполз к очагу ближе, перевернулся, садясь на пол, и залез в него с плечами, выковыривая сажу из трубы. Дальше его голосу звучал уже совсем глухо.
- Помню, помню. Хороший маршал. Еще один из тех, кто не выбрался сухим из того, из чего, даже не замочив подошв, вышел ваш младший брат, - аженец даже не видел, слушают его или нет, его руки скоблили дымоход. - Он неплохо держится. Хоть и староват для Бастилии. Того и гляди подагра разобьет.
Тем временем, сливающийся до того с мрачной обстановкой лачуги Барон спрыгнул с хозяйской кровати и с любопытством изучал даму, обнюхивая подол ее платья. Удовлетворенный учуянным пес в заключении лизнул дрожащую руку в перчатке и сел рядом. Наблюдать за наполовину исчезнувшим в очаге хозяином, склонив голову на бок, приподняв тяжелые уши, было куда как интереснее.
- Там у стенки, в углу, стоит прут железный. Будьте добры, подайте, мадам, - чернющая рука вылезла из жаровни и раскрылась, ожидая прошенное. – Заодно и расскажите, в чем видите мое милосердие в данном случае?
Сажа сыпалась на лицо и глаза, потому мэтр говорил лишь тогда, когда прекращал скрести трубу. Получалось отрывисто, зато внятно.

 Отправлено: 25.01.14 09:51. Заголовок: Диана со страхом и л..

Диана со страхом и любопытством наблюдала за тем, как ее собеседник исчезает в дымоходе. Будучи от природы любознательной, она живо проявляла интерес ко всему, чего прежде не видела. Того же, как простолюдины управляются со своим хозяйством, конечно, ей видеть не доводилось никогда.
Немного освоившись и взяв себя в руки, герцогиня сделала несколько осторожных шажков в глубь помещения. Большая лохматая собака вышла к ней навстречу и обнюхала. Помотала косматой головой, фыркнула и уселась неподалеку, склонив голову на бок.
Госпожа д’Этамп посмотрела на пса с опаской, но все же предпочла не выказывать своего испуга. Довольно она сегодня унижалась! Если еще завизжит, как последняя торговка на базаре при виде воришки, похитившего у нее с лотка свежий пирожок, этого позора будет не смыть даже кровью.
Герцогиня де Шательро ни за что в жизни не признается ни мэтру Кабошу – этому неотесанному мужлану, - ни кому бы то ни было еще, что до дрожи в ногах боится таких вот огромных и непредсказуемых псин.
Однажды, когда Диане едва исполнилось восемь, она и несколько девочек ее возраста (дочерей богатых дворян) играли в мяч. Собака выскочила откуда-то со стороны псарни – массивная, широкогрудая. Налитые кровью глаза светились безумием, изо рта клочьями летела белая пена. Не разбирая дороги, животное врезалось в Диану и повалило на землю. Мощные лапы уперлись в плечи малышки, а смрадное дыхание опалило лицо. Тогда крошка Ди даже не закричала – не успела. Налетели псари, егеря и еще какие-то люди. Раздался выстрел, и грузное тело осело рядом с девочкой. Что-то пряное и горячее брызнуло ей на руки и в глаза.
Прошло много лет. Супруга Франсуа Монморанси превратилась в зрелую женщину: рассудительную, благоразумную. А этот детский страх навсегда остался ее неизменным спутником и навещал всякий раз, как ей приходилось оказываться в обществе большой собаки. Потому Диана ненавидела охоту и обходила дальней дорогой псарню своего мужа.
Слова о возрасте и подагре заставили госпожу д’Этамп очнуться от невеселых воспоминаний. Глаза ее пристально оглядели очаг, в котором наполовину скрылся невежливый собеседник. Пальцы нервно затеребили край оборки на пышной верхней юбке платья.
- Господи!.. Мой муж нездоров? – Сорвавшимся голосом спросила Диана.
Забыв о страхе перед псом, она сделала еще несколько шагов к палачу, чтобы расслышать то, что он ответит. Однако вместо ответа из очага высунулась черная ручища и требовательно заскребла корявыми пальцами воздух в нескольких сантиметрах от ее светлости.
Не сдержавшись, Диана все-таки взвизгнула. Правда, негромко – почти шепотом. Вовремя прикусив губу, ей удалось сдержать рвущийся наружу крик ужаса. Слизнув языком выступившую на нижней губе алую капельку крови, бедняжка попыталась успокоить бешено колотящееся сердце.
Сделав несколько глубоких вдохов и досчитав мысленно до двадцати, герцогиня решилась переспросить, верно ли она услышала то, что от нее требовалось:
- Это Вы меня просили подать Вам железный прут?
Изумление внебрачной дочери Генриха II Валуа можно было понять. Никогда раньше к ней не обращались ни с какими подобными просьбами. Да и вообще, редко обращались с просьбами. Чаще она – приказывала, а ей повиновались. Причем, молча и бесприкословно. Даже если она требовала почти невозможного.
Новизна ощущений от того, что и от нее можно чего-то потребовать, совершенно не задумавшись о статусе и положении, вытеснила остатки пережитого кошмара. Удивительно, но это небольшое происшествие будто заставило Диану прозреть и посмотреть на мир новым взглядом. Плечи ее, согнутые под гнетом отчаяния и переживаний от совершаемого поступка, сами собой распрямились, а на губах даже промелькнуло жалкое подобие улыбки.
- Простите, сударь, боюсь, Вам придется самому взять то, что Вам необходимо. Я не уверена, что смогу правильно опознать названный предмет. Мои учителя были весьма недальновидны, не научив меня основам профессии трубочиста. – Забавно морща носик, проговорила герцогиня.
Отойдя от очага, Диана оперлась рукой на колченогий столик и на несколько минут погрузилась в глубокую задумчивость.
- А милость… - Наконец, заговорила она, и голос ее прозвучал глухо от переполняющих душу эмоций, которые она пыталасьскрыть от окружающих. – Если моего супруга все же казнят, я осмелилась бы просить Вас проявить к нему снисхождение и не заставлять мучиться. Вы сами изволили давеча сказать, что он – человек достойный.
Не зная, может ли она еще о чем-то просить, Диана умолкла, ожидая реакции мэтра на свою просьбу.

 Отправлено: 27.01.14 07:43. Заголовок: - Бог мой, - палач в..

- Бог мой, - палач выскользнул с чрева очага и недоуменным взглядом окинул фигуру, застывшую у стола. - Разумеется, я просил вас, сударыня. Других людей здесь нет, а с духами я не общаюсь.
Можно было сколько угодно разговаривать с дамой, принявшей позу, а потом нести ее обморочную до постели, но прута от нее было не дождаться.
- И чему вас только учат эти самые учителя? Что ж вы все такие…, - Кабош поморщился, хотел сказать «никчемные», и махнул рукой, осекая себя на полуслове. - Ни похлебки сварить, ни железяки подать. Барон, познакомь даму с Маркизом.
Пока палач парижского судебного округа отряхивал рукавицы и поднимался с пола, пес вприпрыжку побежал за внутреннюю дверь и вскоре вернулся, неся за шкирку шипящего черного кота. Впрочем, нес его он весьма деликатно, да и кот явно возмущался с ленью, для порядка.
Интересные существа люди. Антуан не раз наблюдал, как они шарахаются от явно добрых, хотя и больших собак, но их руки всегда потянутся к кошке, забывая, что в маленьком существе может таиться гораздо больше опасности. Так и с животинами самого мэтра было. Мохнатый огромный Барон был безобидным здоровяком, который мог защитить своего хозяина при случае, но редко к кому испытывал недобрые чувства. В то время, как Маркиз был хладнокровным убийцей, способный часами выслеживать свою жертву в подполе и, не задумываясь, вцепиться в человека, если ему что не по душе. Но именно кошки вызывали улыбки умиления, и их присутствие давало людям умиротворение.
- Он более понятливый, - кивнул сам себе обитатель небольшой лачуги у Рынка, в очередной раз убеждаясь в своем давешнем предположении. Когда пес опустил кота возле ног благородной дамы, тот недовольно фыркнув напоследок, упрямо и важно пошел обратно.
Кабош тоже прошаркал мимо Дианы, взял сам, как ему и было предложено, необходимое и вернулся к своей жаровне. Крякнув, он засунул в нее довольно-таки длинный прут, заведя его в трубу и начал активно им там шуровать, сбивая копоть и нагар.
- Достойный или нет, тут как суд решит, мадам. Меня не спросят, - вытащив железку, Антуан снова нырнул в очаг и удовлетворенно причмокнул, убедившись, что просвет в трубе стал пошире.
Он понимал, о чем его просила дочь Генриха Второго. Во власти палача была такая маленькая милость, как без лишних мучений отправить в мир иной человеческую душу. Аженец и так бы сделал то, о чем шла речь, но коли уж она пришла просить, то, что была готова предложить взамен? Любая простолюдинка, хлопочущая о своем нерадивом брате, муже, сыне, знает, что чтобы что-то получить, надо что-то и дать.
- То, что вы просите, мне по силам, - наконец он закончил свое непростое дело и подошел к госпоже де Монморанси. – На милость взамен.

 Отправлено: 27.01.14 23:46. Заголовок: Ворчание палача заст..

Ворчание палача заставило Диану болезненно поморщиться. Да, она была чужда грязной работе: никогда не брала в руки ухвата и не стирала белье, полоща его в ледяных водах Сены. Ей повезло родиться (пусть и внебрачной) дочерью короля. Ее растили и воспитывали с совершенно определенной целью: выйти замуж и родить детей, быть послушной и мудрой женой, хорошей матерью и умелой хозяйкой большого имения или особняка. Ни для одной из этих ролей обладать навыками трубочиста было не нужно.
Все это герцогиня д’Этамп могла бы подробно изложить мэтру Кабошу, сопровождая красочными иллюстрациями, античными цитатами и наглядными примерами. Быть может, это и помогло бы ей хоть как-нибудь оправдаться за вынужденную беспомощность… Но супруга маршала де Монморанси сочла подобное унизительным для себя. Ей незачем чувствовать вину перед этим грубым мужланом. Она ничем не заслужила тех обидных характеристик, что он себе позволил в ее адрес.
Крепче стиснув край столешницы и на миг прикрыв глаза, ее светлость легонько покачала головой, будто бы не соглашаясь с какими-то внутренними рассуждениями, так и оставшимися не высказанными вслух. Ей требовалось хотя бы немного времени и тишины, чтобы собраться с мыслями и подобрать правильные слова для продолжения этой трудной беседы.
Расслышав краем уха распоряжение хозяина дома, обращенное, по всей видимости, к огромной, мохнатой собаке, с которой Диана уже познакомилась, герцогиня де Шательро обернулась и с любопытством пронаблюдала за тем, как умный пес притащил из соседней комнаты за шкирку воинственного вида кота, поставив у самых ее ног. Появление в помещении пушистого мурлыки, пусть даже внешность и настроение последнего явно оставляли желать лучшего, принесло Диане так необходимое облегчение. Она невольно улыбнулась, глядя вслед независимо удалявшемуся обратно Маркизу.
- Я понимаю. – Негромко ответила Диана палачу парижского судебного округа, непрозрачно намекнувшему ей на оплату его услуг.
Выпустив наконец несчастный стол, дочь Генриха II Валуа всем корпусом развернулась к собеседнику и посмотрела ему прямо в глаза. Чего ей стоил этот жест доброй воли и доверия – отдельная история. Обида и горечь клокотали в душе у Дианы, страх унижения и невыносимая тяжесть безысходности давили на плечи гранитной плитой. Однако она мужественно переборола слабость и отвращение и спокойно поймала взгляд темных, внимательных глаз.
- Я готова оказать Вам любую услугу, помимо материального вознаграждения, часть которого Вы получите уже сегодня. Впрочем, надеюсь, я могу рассчитывать на Ваше благоразумие и осознание того факта, что всемогущество – привилегия Господа, а не моя?

 Отправлено: 29.01.14 11:13. Заголовок: Палач спокойно смотр..

Палач спокойно смотрел на пришедшую к нему женщину, ожидая ее ответа.
Собственно, соглашаться или нет - было делом ее, сугубо личным. Он не давил на нее, просто стоял и ждал. И вот она согласилась. Хотя он и отметил, что внутренняя борьба в ней все же шла перед тем.
- Разве я похож на бедного человека, мадам? – усмехнулся Кабош и обвел рукой свое жилище, после чего опустил ее на голову своему псу и потрепал его за ухо. – У меня все и всё есть. Так что, оставьте материальное вознаграждение при себе.
Но она согласилась, значит - он мог просить.
Отойдя от Барона и женщины, мэтр пододвинул к столу большую кадку с водой, на поверхности которой плавал черпак. Так же неспешно он снял с одной из полок большой таз и водрузил его на стол. Ну и напоследок, нырнул в большой сундук, из которого выудил большую чистую ветошь и закинул ее на свое массивное плечо.
- Вода холодная, но я привычен, - обратился он вновь к супруге господина де Монморанси. Для него все происходящее было делом обыденным, да и говорил он о том обыденным тоном, хотя понимал, что знатной даме его просьба может показаться дикостью. Однако, она разрешила просить. А он, простой аженец, хотел оставить в своей памяти одно знаменательное для себя событие.
- Слейте мне на руки – в том милость для меня. И, надеюсь, не в труд для вас. Ковш держите за ручку и не макайте пальцы в воду, застудите, - закончив объяснять, топорных дел мастер, сложил ладони лодочкой, демонстрируя свою готовность к омовению.

 Отправлено: 30.01.14 09:40. Заголовок: Нервы Дианы были на ..

Нервы Дианы были на пределе. Она буквально кожей ощущала, как они натягиваются и звенят. Напряжение сковало мышцы и превратило вымученную доброжелательную улыбку в звериный оскал. Кончики пальцев заледенели и утратили чувствительность. Такая метаморфоза происходила с ней всегда, когда приходилось долго обуздывать страх и отчаяние. Женщина закусила губу, сдерживая невольную дрожь.
Прикрыв глаза, герцогиня глубоко вдохнула, стараясь умерить бешеное сердцебиение. В висках нарастала тупая, ноющая боль. Монотонно, однообразно «Бам-Бам» колотилось изнутри чем-то тяжелым и острым. Поднеся руку к голове, она с силой потерла переносицу. Провела вдоль линии бровей. Надавила несколько раз на чувствительные точки за ушами. Стало немного легче, но ее светлость знала – это не надолго.
Голос мэтра Кабоша донесся до нее словно сквозь вату. Далекий и гулкий, как удары набатного колокола. Поморщившись от громкого звука, госпожа д’Этамп распахнула ресницы и посмотрела на палача.
Нет, ее не мучило любопытство, и она не усмотрела для себя ничего нового в этой крепко сбитой фигуре, щедро испачканной сажей. Несмотря на довольно прохладную погоду и неработающий очаг, по лицу мужчины стекали струйки пота, прокладывая замысловатые дорожки сквозь осевшую на нем копоть. Просто герцогиня де Шательро плохо расслышала, о чем же ее осмелился попросить этот необразованный простолюдин, ведущий себя с нею – королевской дочерью, - будто со служанкой или купчихой.
- Простите?.. – Сорвавшимся голосом переспросила она, приподняв изящные брови домиком, выражая толи легкое удивление, толи полное непонимание.
Впрочем, проследив за манипуляциями хозяина, Диана и сама начала догадываться,какой именно услуги от нее ожидают. В душе поднялась мутная волна раздражения, смешанная с горечью унижения, на которое так или иначе придется пойти.
Супруга маршала де Монморанси знала абсолютно точно: если она задержится в доме аженца еще хоть сколько-нибудь дольше, изображая непонимание и лелея свою попранную гордость, ее неминуемо настигнет жесточайший приступ мигрени, зарождающейся сейчас где-то в глубинах измученного тела. И тогда… Что будет тогда – Диана даже боялась вообразить, поскольку хорошо представляла себе, насколько беспомощной и уязвимой окажется, утратив всякую возможность ясно мыслить и удерживаться в сознании.
- Хорошо. – Надтреснутым голосом согласилась внебрачная дочь Генриха II Валуа. – Как Вам будет угодно. Прекрасный выбор... – Нашла она в себе силы похвалить решение палача парижского судебного округа. – Вы правильно поступаете, коллекционируя не материальные ценности, а воспоминания.
Пошатнувшись на первом шаге, Диана тем не менее приблизилась к кадушке с ледяной водой. Зачерпнула ее ковшом с длинной ручкой. Коснулась его гладкого бока ладонью – холода не почувствовала. Подняла на уровень груди и осторожно наклонила, заставляя воду побежать тоненькой струйкой в сложенные лодочкой ладони мэтра.
Когда вода кончилась, повторила все свои действия: набрала, подняла, наклонила. Наконец, убедившись, что ее миссия окончена, отложила ковш и подняла больной взгляд на Кабоша:
- Это все? Или будут еще какие-нибудь пожелания?
Диана не узнала свой голос – таким тихим, невыразительным и хриплым он ей показался. Положив руку на стену, которая медленно и плавно покачивалась перед глазами, ее светлость хотела было вернуться на прежнее место – ближе к двери, чтобы попрощаться и как можно скорей покинуть это проклятое место, но свет внезапно померк, а в голове зашумела, зашипела и с громким треском разорвалась шутиха.

 Отправлено: 31.01.14 13:47. Заголовок: Ополоснув лицо, дожд..

Ополоснув лицо, дождавшись пока вода с него стечет черными струями в таз, Кабош стал вытираться. Тряпка, призванная служить полотенцем, мигом стала черной от сажи, и мужчине то и дело приходилось ее переворачивать, чтобы не тереть грязью грязь.
- Это все, мад…, - договорить палач парижского судебного округа не успел. Когда он отнял от лица совсем испачканную тряпицу, госпожа де Монморанси уже оседала на пол. Едва успев подхватить женщину на руку, пока ее голова не коснулась далеко не чистого пола, мэтр легко поднял герцогиню на руки и отнес ее к себе на кровать. Других мест, куда положить даму в обмороке у него не было. Не на стол же в мастерской… Но прикасаться лишний раз к ней он не собирался. И дело было во внутреннем почтении к ней. Если бы ее обморок нес за собой угрозу ее здоровью, то не место было почтительности. Но это была потеря чувств от избытка эмоций, не слишком радостных. Ее бледность еще в сознании говорила о том, что Диана де Шальтеро измождена. Пусть полежит, отдохнет. Рано или поздно она придет в себя. И вряд ли обрадуется, если поймет, что руки палача ослабляли ей корсет, оскверняя тем самым ее сущность. Эта женщина не заслуживала такого.
Оставив посетительницу приходить в себя, мэтр вернулся к тазу, добавил туда воды и кинул тряпку в воду. Ветошь, в которую хозяин лачуги у Рынка сгребал сажу, он завязал в куль и выставил его к двери. Таз был опущен на пол, а сам Антуан опустился на колени.
Предстояло мыть пол.

 Отправлено: 01.02.14 14:00. Заголовок: Уютная, бархатная ть..

Уютная, бархатная тьма качала Диану на своих ласковых волнах. Покой, тишина и невесомость окружали ее со всех сторон. Она знала это удивительное чувство – чувство, когда ничего не болит и не о чем беспокоиться. Возвращаться оттуда было очень трудно. Клубящаяся мгла опутывала руки и ноги, наливала их каменной тяжестью. Ресницы слипались, будто намазанные медом.
Глубоко вздохнув, герцогиня медленно открыла глаза. Полувсхлип-полустон слетел с раскрывшихся губ. Ощущения собственного тела и пространства вокруг приходили неторопливо и обстоятельно. Вот под пальцами жесткая ткань верхних юбок. Вдох… И во рту появляется привкус гари и собачьей шерсти – запахи этого странного дома. Еще немного – там над головой – это потолок. «Потолок? Как? Почему? Значит, она лежит…»
Встрепенувшись, госпожа д’Этамп приподнимается на локтях. Оглядывает комнату немного мутным и расфокусированным взглядом. Замечает палача, который как ни в чем ни бывало моет пол. «Экий хозяйственный…» - Мелькает совсем не к месту шальная и глупая мысль.
Спохватившись, касается рукой шнуровки на груди. Ощупывает шею, плечи, прическу. Не заметив ни малейшего следа беспорядка в своем туалете, кроме примятых и растрепавшихся локонов, облегченно вздыхает.
- Простите… - Почти шепотом произносит ее светлость, спуская ноги с кровати аженца, на которую он, видимо, заботливо ее уложил, когда сознание внезапно покинуло супругу маршала де Монморанси.Утвердившись в вертикальном положении и убедившись, что предметы не кружатся в безумном танце, если на них направить пристальный взгляд, внебрачная дочь короля Генриха II Валуа сделала несколько осторожных шагов к двери, повыше приподнимая пышные юбки, чтобы не замочить их.
Проходя мимо стола, тихо-тихо, чтобы золото ни дай Бог не звякнуло, выдавая ее намерения, отцепила от пояса бархатный мешочек с монетами и опустила на столешницу. Как бы не утверждал мэтр Кабош, что не нуждается в материальном вознаграждении, она считала своим долгом поблагодарить его за снисхождение и за проявленное благородство, ведь он не посмел даже прикоснуться к ней лишний раз, чтобы не унизить и не запятнать ее чести. Такой гордячке, как Диана де Шательро, было бы непросто пережить и осознать, что какой-то грубый простолюдин приводил ее в чувство после обморока.
Замерев на пороге, Диана обернулась и, кусая губы от неловкости момента, все-таки решилась и негромко сказала:
- Спасибо, мэтр. Я не забуду Вашей доброты и оказанной мне услуги.
Оказавшись на крыльце, она торопливо набросила вуаль и жестом подозвала к себе слугу – того, который стучал в дверь. Он подал руку госпоже и помог спуститься. Откинул полог портшеза и бережно подсадил хозяйку.
Когда процессия двинулась в обратный путь, на устах герцогини впервые за долгое время промелькнула искренняя улыбка. Теперь у нее есть хотя бы надежда на то, что супругу окажут последнюю милость и не позволят мучаться. Его смерть, если уж она неизбежна, будет легкой и безболезненной. Это то немногое, что его несчастная жена способна для него сделать в нынешних обстоятельствах. Но и это – уже немало, пусть даже ради этого ей пришлось побывать гостьей палача парижского судебного округа, познакомиться с его зверинцем и побывать в роли прислуги. Не так уж и велика цена за право уйти без страха и боли для того, кого ты по-настоящему ценишь, уважаешь и с кем бок о бок провела не один год.

Скрытый текст

Эпизод завершен