Последние из Валуа

Екатерина Медичи опустила глаза, рассматривая носки своих туфель и размышляя над тем, мог ли Генрих отказаться от своего законного ребенка и обвинить жену в измене только ради того, чтобы не поссориться со своим фаворитом? Все же нет, в это королева-мать не верила. Во-первых, и Генрих и маркиз д’Ампуи родились в том мире, где продолжение рода и любовь никак не связаны между собой. О любви короля Франции к Луи де Можирону говорили при всех европейских королевских дворах. В любовь короля к Луизе де Водемон не верил никто, в том числе и сама Луиза де Водемон. Да и, к тому же, у ее сын был щепетилен в вопросах чести, а оболгать женщину, королеву… нет, на такое он бы не пошел. Что из этого следовало?

Глаза Медичи сверкнули жестко и холодно. Из этого следовало неутешительное: Генрих прав. Той ночью в покоях Водемон был другой мужчина и она носит сейчас в своем чреве чужого ребенка. Бастард на троне Валуа, что может быть позорнее.
- Я живьем спущу шкуру с дам королевы и с самой госпожи де Водемон, но узнаю, в чем тут дело, - сквозь зубы проговорила она, избегая смотреть на Людовика. Она снова проиграла. Каким-то непостижимым, невероятным образом она снова проиграла этому мальчишке с дерзким, пронзительным взглядом голубых глаз. – С вашего позволения, сын мой, я пойду. Чем быстрее мы все узнаем, тем лучше.

Кивнув сыну, королева вышла из его покоев, куда более мрачная, чем входила туда еще не так давно. Она хотела было отправиться прямиком к Луизе, но решила для начала расспросить ее дам. По правде сказать, она была в таком гневе, что Водемон бы не поздоровилось.
А в спину Медичи легким ветерком, предвещающим шторм, доносился шепот: королева беременна, у нас будет дофин.