Последние из Валуа

Генрих лежал на вспаханном конскими ногами песке ристалища и смотрел в ясное, по-сентябрьски высокое небо. Оно было ярко-голубым, еще совсем летним. И только легкий пастельный оттенок напоминал о том, что время зноя и праздности закончилось. Закончилось время ожидания. Скоро, уже очень скоро он будет свободен. Теперь-то уж наверняка будет, потому что жив и тем счастлив.

По всему телу теплыми, убаюкивающими волнами растекалась благославенная легкость. Казалось, стоит лишь взмахнуть руками, и ты взлетишь! Унесешься туда - в эти лазорево-прозрачные дали, в которых тонет взгляд и от долгого созерцания которых сладко начинает кружиться голова.

Ему было хорошо, как никогда. Так хорошо, наверное, бывает младенцу, едва явившемуся на этот свет. Закончилась агония борьбы за жизнь, позади тесная и темная материнская утроба... Вокруг простирается огромный мир, в котором ему предстоит жить, любить, страдать и искать себя. Король Наваррский в этот день в очередной раз заново родился, и потому имел полное право испытывать подобные чувства.

Он с любопытством посмотрел на Франсуа, проскакавшего мимо и не сразу сумевшего остановить свою норовистую лошадь. Беарнцу показалось забавным его несколько удивленное и даже смущенное выражение. "Похоже, наш драгоценный кузен и не рассчитывал победить!" - Весело подумал Анрио и обвел взглядом пестрящие народом трибуны. Нашел королевскую ложу и задержался на ней глазами, пытаясь ответить на вопрос: "Сидит ли там его неслучившаяся смерть?" Немолодая женщина в черных траурных одеждах - Екатерина Медичи - была там. И холодное, властное лицо ее было омрачено какими-то тягостными мыслями, одолевавшими вдовствующую королеву. Наварра же улыбнулся, позволяя подоспевшим пажам помочь ему подняться и поймать растерянного андалузца.

Он уходил с арены проигравшим сражение, но выигравшим жизнь... И свободу.