Отправлено: 07.08.14 11:27. Заголовок: Nec Deus intersit

30 ноября 1575 года, ночь. Франция, Париж, Отель-де-Гиз

Nec Deus intersit - Пусть Бог не вмешивается (лат.)

 Отправлено: 07.08.14 11:28. Заголовок: Он лежал, раскинувши..

Он лежал, раскинувшись на огромной постели в своей спальне в Отель-де Гиз, где простыни были взбиты в огромную пену недавними ласками, заложив руки за голову. Лежал, любовался ножками, взбивающими эту шелковую пену еще больше, Генриетты Клевской и размышлял о дне грядущем.

На завтра в Лувре был назначен большой прием и бал в честь победы Генриха де Гиза над протестантской армией в Дормане. И герой этого события не мог не появиться там. Старший Лоррейн был тщеславен и принимал такую благодарность короля, как должное, а не как особую милость. Но вот именно сейчас, именно в этот момент, когда за окном царила осенняя парижская ночь, когда в камине потрескивали уютом дрова, а рядом нежилась любимая женщина, ему хотелось послать ко всем чертям и все полагающиеся ему почести, и короля вслед за ними.

Весь прошлый день он провел в Ратуше, где принимал поздравления пэров и других высокопоставленных служащих французского королевства, уже привычно отмахиваясь от назойливого интереса, что приключилось с его лицом, фразой о том, что иногда по наследству передается гораздо больше, чем цвет волос и глаз. Он спешил домой, там его ждала мадам де Невер, которую вот уже пару недель как Людовик привез из ее родового замка. Передавая свою спутницу брату, можно сказать из рук в руки, архиепископ Реймсский лишь с укоризной покачал головой, но не проронил ни слова. И Генрих понял – он все знает. И был благодарен, что тот не сказал ничего, что воздержался от вопросов и осуждающих фраз.

Луи занял свои покои, поселив своего гостя, некоего грека, в гостевые покои, что были по соседству с его собственными. После приема младший из Лоррейнов вместе с ним собирался в Реймс. Покои Катрин всегда были готовы к тому, чтобы принять свою хозяйку, если ей захочется побыть под крышей отчего дома, а не в своем особняке, комнаты Майенна тоже были готовы к тому, что Шарло останется в Париже после бала, мадам де Невер же заняла апартаменты, которые были за ней негласно закреплены еще со времен кровавого для Франции августа 1572 года. И находились они на том же этаже, где была расположена спальня хозяина дома. Это было удобно. Соблюдая днем, при третьих лицах, формально-родственные отношения деверя и невестки, ночью они воссоединялись, и для того одному из них лишь требовалось перейти коридор. Они совсем мало успели побыть вместе по приезду мадам, Генриху пришлось возвращаться в армию, чтобы давеча лишь под приветственные крики толпы официально въехать в столицу государства. Эта была их вторая ночь после его торжественного прибытия, и эти часы не хотелось тратить на разговоры. Но поговорить было необходимо.

- Как бы там не будет в дальнейшем, завтра ты поедешь со мной, Анри, - властный голос разрезал тишину. – И меня не интересует, как на это посмотрит твой муж, король и весь его двор. Не при этом царствовании бросать косые взгляды на мужчину, появляющегося при дворе со своей родственницей. Женщиной, - многозначительно усмехнулся полководец, подразумевая личную жизнь венценосной особы. - Он может отказать принимать тебя в Лувре в дальнейшем, но завтра ему придется улыбаться нам обоим.

Пикантность ситуации заключалась в том, что хоть де Гизу и доложили, что герцогиню навещал супруг, но о содержании их беседы, он был пока не в курсе, как не в курсе и того, что Лодовико Гонзага покинул Париж. Этикет предполагал, что мадам де Невер должна появиться, если появиться вообще, на приеме со своим мужем, но Анри сомневался, что друг монарха захочет вывести жену в свет, рискуя тем вызвать неудовольствие государя. Лоррейн же был готов рискнуть. Он хотел разделить с этой женщиной славу своей победы, как она делила с ним нынче ложе.
- Ты ведь хочешь пойти, дорогая? – он повернулся на бок и нежно провел ладонью по белоснежным изгибам ставшего таким хрупким за время их разлук тела. Интонации герцога стали мягче, светло-серый взор устремился к лицу Анриетты, а губы невольно потянулись к нежному плечу. Она ждала его всегда, он это чувствовал.

 Отправлено: 08.08.14 12:04. Заголовок: Болтая ножками в воз..

Болтая ножками в воздухе и нежась то и дело ими о ткань простыней, обняв подушку, Анриетта размышляла о том, насколько все же разнятся мужчины в любви, но ни один из них не мог понять того, что чувствует женщина. Любимая и любящая. Это совсем не похоже было на ощущения после монотонного и необходимого исполнения супружеского долга, во имя продолжения рода, где в телесном соитии было не больше страсти и удовольствия, чем в расчесывании волос. Некоторым везло, если брачные союзы соединяли любящие сердца, потому как в плотском наслаждении с тем, кого любишь, была сокрыта та тайна, ради которой и согрешили Адам с Евой, сколь дорогую бы цену им за то не пришлось заплатить.

Хотя было бы лукавством сказать, что мадам де Невер в эти минуты о чем-то всерьез размышляла, беспорядочные мысли веселыми пушинками носились в ее голове, вызывая на губах легкую улыбку. По телу разливалась нега, из глубин его устремляясь к нежной коже, словно щекоча ее, лаская невидимыми перышками.

А Генрих уже вовсю о чем-то размышлял. Хотелось защекотать этого невыносимого деятеля, который не мог позволить себе даже нескольких минут расслабленного блаженства. Герцогиня тихонько хихикнула, представив себе, как будет просить пощады в таком случае великий герцог де Гиз, но к активному наступлению пока не прибегала.

Голос Анри разрезал томную тишину, заставив вздрогнуть его любовницу.
Слова прозвучали резко в ночи, но смысл их был приятен госпоже де Невер. Она не зря его ждала. Этот мужчина был готов бороться за нее. После мужественного и бесстрашного Аннибала, которого приходилось остужать от тяги на подвиги разумными доводами, после вспыльчивого, но загнанного в угол матерью Карла, энергию которого приходилось направлять в нужное русло, ей впервые было спокойно. Он сам думал обо всем наперед и сам знал, как лучше всего поступить.

- Я поступлю, как ты прикажешь, Анри, - столь несвойственная этой сильной натуре покорность прозвучала тихо в ответ. Но, кроме того, в эти слова была вложена и невообразимая нежность. От горячих губ Лоррейна, прикоснувшихся к плечу, по венам разлилась волна сладкого тепла, окутывающая душу.

- Но, не думаю, что нас примут неблагосклонно. Ты, верно уже знаешь, меня навещал Лодовико здесь. Он покинул Париж, пока ты отсутствовал, - старшая из сестер Клевских не торопилась рассказывать подробности визита супруга и то, к чему они пришли в своей семейной беседе. А некоторые детали этого разговора Генриху было и вовсе знать необязательно.

Ее светлость приподнялась и сила, чуть боком повернувшись к хозяину дома. Привычным жестом, она завела на грудь достигающие талии рыжие локоны, посмотрев в глаза «королю Парижа».
- Мне хотелось бы побывать на этом приеме, сердце мое, но не для того, чтобы в сиянии твоей славы вернуться ко двору, а лишь чтобы увидеть своими глазами, как чтут моего героя, - тонкий белый пальчик лаской коснулся только зарубцевавшегося шрама на левой щеке Генриха, и глаза женщины притом наполнились болью и грустью. Чтобы спрятать их, она поймала руку любимого в свою и поднесла его ладонь к губам.

 Отправлено: 10.08.14 16:24. Заголовок: Мягко высвободив рук..

Мягко высвободив руку, герцог привлек Анриетту к себе на грудь, укутывая в объятья. Его переполняла благодарность и нечто еще внутри, дотоле неизвестное ему, но оно подгоняло к горлу непрошенный ком, который мешал говорить. Он замолчал, предоставляя вдоволь натрещаться кумовьям-дровам в очаге между собой, прежде чем они обратятся в пепел.

Шрам на лице Генриха де Гиза за короткое время стал притчей среди народа и дворянства. Соратники видели в том промысел Божий, что Господь отметил избранного для того, чтобы защищать истинную веру, с мечом в руках и проливая кровь, недруги шептались, что это отметина того, кому надлежит попасть в ад. Очень быстро к полководцу, герою Дормана, прилепилось прозвище – Меченый, как когда-то и к его отцу. Сам же Генрих считал этот шрам обычной боевой раной, коих было несколько на его теле. Но Генриетта… Он видел боль в ее глазах, когда она прикасалась к его щеке, и эта боль, вернее слов, говорила, что чувствует к нему женщина, с которой его свели хитрые сплетения путей жизни.

- Что понадобилось Гонзага от тебя перед отъездом? Хотел попрощаться? – спросил Анри, тихонько поцеловав рыжую макушку, когда немного пришел в себя и смог снова говорить своим спокойным ровным голосом, который ночами теперь стал звучать нежнее обычного. О том, что между супругами де Невер царят прохладные отношения, сводящиеся к нечастой переписке, было известно многим, кто был знаком с этим семейством. Поэтому еще только узнав, что супруг принцессы Клевской навещал ее в Отель-де-Гиз, его светлость удивился весьма, но вида не подал.

- И почему ты рассчитываешь на королевскую милость?
Герцог де Невер был другом короля. Он мог испросить для жены подобное благоволение. Вопрос в том, зачем бы ему то понадобилось? Путешествие Маргариты Валуа и доверенного лица государя по югу Франции наделало в стране много шума, но неужели Марго решила похлопотать перед сопровождающим ее Гонзага за подругу? Некогда зная королеву Наварры, как капризную взбалмошную девочку, герцог очень в том сомневался. Однако течет время, меняются люди, меняются и отношения меж ними. И наглядным примером к тому было, что этой ночью в спальне хозяина Отеля Клиссон, в его объятьях, нежилась его же невестка.

- В любом случае, я хочу, чтобы завтра ты блистала своей красотой подле меня, тем более, что у меня к тебе есть поручение, - улыбаясь, Анри легонько пощекотал ребра обнаженной графини де Ретель, призывая ее ко вниманию. – Нужно, чтобы ты понаблюдала со стороны за одной юной особой из свиты королевы Луизы и потом рассказала мне, как находишь ее поведение, - Лоррейн еще не решил, стоит ли посвящать мадам де Невер в тайну бракосочетания Антуанетты д'Омаль и Франсуа де Валуа. Прежде он хотел получить от нее непредвзятый взгляд на то, как держится при дворе его кузина, не выдает ли себя ничем.

 Отправлено: 14.08.14 17:56. Заголовок: - Да, хотел попрощат..

- Да, хотел попрощаться, - спокойно ответила Генриетта, лежа на груди Гиза и выводя пальчиком на его плече вензель из двух букв, с которых начинались их имена. Она понимала, что такого ответа мало, но выдавать тайну Гонзага и Маргариты своему возлюбленному не торопилась. – Еще он сказал, что перед отъездом просил короля принять меня в Лувре с расположением, какое тот оказывает ему самому. Сказал, что государь, не отказал ему, потому я и рассчитываю. По-моему, он просто хотел сделать мне приятное, Анри, за то что я потратила последние полгода, приводя дела нашей семьи в порядок, которые он забросил окончательно, весь занятый на службе Валуа, - обыденным тоном пояснила мадам де Невер, как видит причину появления своего супруга в Отель-де-Гиз. Чем более просто объяснение, тем меньшее количество других вопросов воспоследует за ним. Герцогиня не лукавила с Генрихом, она говорила то, что действительно думала, умолчав лишь о небольшой просьбе Лодовико, которая ей, впрочем, ничего не будет стоить.*

Услышав просьбу принца Жуанвиля, Ее светлость встрепенулась и без дополнительных призывов ко вниманию. Убрав с себя руки герцога, она быстро перекатилась на свою половину кровати, а еще через мгновение уже была на ногах, чувствуя, как ступни утопают в мягком мехе шкур зверей, коими был устелен пол спальни хозяина дома.
Рыжие кудри разметались и огненными змеями оплели тело, прихотливо извиваясь по коже, глаза недобро сверкнули, а крепко сжатые кулачки уперлись в округлые бедра.
- Вот значит как? – брови мадам де Невер надменно дрогнули. – Тебе мало твоих шпионов при дворе и ты хочешь, чтобы еще и я присматривала за твоими шлюхами? – только что разнеженная кошечка обернулась разъяренной пумой. Ей, бывшей завсегдатай Лувра, было хорошо известно, что Его светлость почтил своим вниманием там множество фрейлин в свое время.

Ревность окатила холодной волной сердце принцессы Клевской, она резко сдернула с кровати одну из сбитых простыней и обернула ее вокруг себя, закрепляя над грудью и пряча себя от взоров любовника.
- Нет уж, следи за ними сам, мой дорогой, - пренебрежительно фыркнула женщина и подошла к столику, где стояла ваза с фруктами. Немного подумав, она остановила свой выбор на сливе, они к этому времени года, дозревшие в закромах, были особенно сладки. Умело нажав пальцами на сердцевину, Анриетта избавила фрукт от косточки и повернулась к Анри. Зеленый взор полыхал угрозой.
- Но следи, не приближаясь к ним, любовь моя. Побереги здоровье дам, если не хочешь, чтобы я проглотила их, как эту сливу, - положив в рот медово-сладкую мякоть, графиня де Ретель продемонстрировала то, что имела ввиду. От того, чтобы не метнуть в герцога что-нибудь, мадам де Невер удерживала лишь мысль, что в свиту королевы Луизы набирались девушки юные и целомудренные, под стать самой королеве. Но … тем хуже для них и Генриха, если его интерес вдруг обратился к невинности.


*согласовано с Lodovico di Gonzaga

 Отправлено: 20.08.14 17:08. Заголовок: - Какая, право, любе..

- Какая, право, любезность со стороны Лодовико, - проговорил негромко и медленно Жуанвиль, обнаруживая свою задумчивость.

Герцог не сразу понял, что произошло, отчего его возлюбленная сменила милость на гнев и сейчас так недобро сверкала изумрудами глаз. Чувственные губы, мягко сминающие спелый фрукт мешали сосредоточиться на разговоре, унося мысли в край желаний и грез. Следя за герцогиней, Генрих едва не прослушал все, что она ему говорила.

Несколько мгновений понадобилось, чтобы осознать, что пришло в прекрасную рыжекудрую головку принцессы Клевской. Тихий мужской смех разнесся по комнате, набирая силу и переходя в хохот. Ее светлость изволила ревновать! Поскольку сам Лоррейн с момента близости с Анриеттой был далек от мысли, чтобы изменять ей даже с собственной супругой, то, подразумевая Антуанетту, даже не подумал о том, как может быть истолкована его просьба женщиной темпераментной и с богатым воображением.
- Нет, Анри, нет! – все еще смеясь и утирая выступившие на глазах слезы веселья одной рукой, Гиз, на всякий случай, выставил вперед другую, словно пытаясь защититься от невидимой угрозы.

- Клянусь, для меня есть отныне только ты! И даже не ради здоровья дам, а ради своего собственного, – хохот клокотал в груди и мешал говорить. Посмотрев, что рядом с Генриеттой находиться пара весьма увесистых ваз и блюдо с фруктами, «король Парижа» быстро натянул себе на живот и пах пару подушек, укрываясь таким образом от возможного шквального огня. Стратег, он и в постели стратег. Однако, шутки шутками, но следовало признать, что мадам де Невер была из той породы женщин, предательство которых, унижение изменой, могло обернуться катастрофой для ее возлюбленного большей, чем трагедия Самсона и Далилы.

- Речь идет о моей юной родственнице, это дочь дяди Клода, я пристроил ее в свиту к королеве Луизе и хотел бы знать, как себя чувствует при дворе эта девица, - можно было бы подразнить Генриетту и вдоволь полюбоваться ее гневом потом, но жаль было терять драгоценные ночные часы.
- Иди сюда, - подвинувшись с края ложа, герцог освободил достаточно места для своей визави, - я расскажу все как есть, но с условием, что ты захватишь сливы и продемонстрируешь мне еще раз, что там как произойдет, если вдруг где-то кто-то почему-то.

 Отправлено: 27.08.14 18:21. Заголовок: Завернутая в простын..

Завернутая в простыню на подобие римской тоги герцогиня де Невер, гордо вздернув подбородок, выслушала своего любовника и удовлетворенная его объяснениями молча кивнула.
Она еще несколько мгновений рассматривала Генриха де Гиза со стороны, но тут ее веки, уже было расслабившиеся от подозрительного прищура, снова напряглись.
- Признавайся немедля, ты специально меня дразнишь!? – воскликнула женщина, озаренная этой простой догадкой.

Уперев кулачки в бедра, небрежено очерченные белой тканью импровизированного одеяния, мадам не торопилась на призыв маршала Франции, но на сердце ее стало спокойнее. Она готова была поддержать эту игру в ревнивую фурию, но когда это всего лишь игра. Испытывать уколы ущемленного самолюбия взаправду и терпеть их, старшая из сестер Клевских была не намерена. Поэтому, несмотря на разыгрываемую ей сцену, слова принца Жуанвиля успокоили ее взметнувшуюся было в негодовании душу.

- Если ты сейчас же не признаешься во всем, то я порассказываю этой родственнице про твои похождения юности такое, что она позабудет, как смотреть на тебя взглядом полным уважения и обретет в моем лице куда более мудрого советчика. Можешь в том не сомневаться! Как и в том, что у меня недурная память, - фырча, как облитая водой кошка, Анриетта ходила у изножья кровати и грозила тонким пальчиком «королю Парижа».

На память свою супруга Лодовико никогда не жаловалась, не забывала она и теперь, что кроме фрейлин всех мастей на приеме в Лувре будет и ее подружка Марго, к которой Генрих на расцвете своих лет очень неровно дышал. Но после разговора с мужем, поняв куда больше, чем хотел сказать Гонзага, графиня де Ретель не тревожилась о том, что Маргарита захочет получить своего бывшего поклонника назад. Королеву Наваррскую ныне интересовал супруг самой Анриетты, в чем госпожа де Невер находила особую пикантность и, учитывая их прохладные отношения с Лодовико, была не только не против такого интереса, а очень даже за. Тем более, что это развязывало руки самой рыжей плутовке. Нет ничего хуже для дружбы, когда одна женщина кичится перед другой тем, что ее бывший мужчина ныне предпочитает другую, но, как выяснилось, обе дамы не впустую провели последний год, обзаведясь новыми страстями. Это давало их дружбе шанс продолжиться. Как и письмо посла короля в Ватикан для супруги Беарнца, хранившееся в одной из шкатулок в будуаре его благоверной супруги.

- Итак, герцог? – вопросительно повела бровью Ее светлость. – Вы готовы раскаяться? А уже потом просвещать меня на все интересующие вас темы.

 Отправлено: 02.09.14 08:49. Заголовок: Складка притворного ..

Складка притворного недовольства залегла меж бровей герцога де Гиза. Он любовался своей возлюбленной и тоже был готов поддержать завязавшуюся игру. С досадой хлопнул ладонями по простыне, обреченно вздохнул, досадливо закусил губу.
- Даже не знаю, Ваша светлость… Вы столь суровы, - протянул он, пряча смеющийся взгляд. Великолепие Анриетты могло сравниться с великолепием богини Афины, воспетой древними греками, богини войн и воинов. – А угроза ваша так устрашает…

На самом деле Лоррейн не боялся, что его юная кузина, узнав о «подвигах» юности своего старшего родственника начнет его менее чтить. Скорее наоборот, судя по тому, насколько он успел узнать характер дочери Клода Омальского. И потом их связывала общая тайна. Тайна, которая, наверняка жгла уста Антуанетте, но, тем не менее, так и не вырвалась наружу. Этой девочке можно было доверять. Во всяком случае, пока ее честолюбие имело осязаемые мечты, исполнение которых зависело от него, Генриха де Гиза.

Размышляя подобным образом, Анри следил за движениями непокорной мадам де Невер, и стоило герцогине неосторожно подойти к середине изножья кровати, как Лоррейн одним броском хищника поймал ее в свои объятья и утащил в постель.
- Попалась! – завернув в простынь по-своему, чтобы не брыкалась, госпожу де Невер, и прижав ее к кровати, «король Парижа» рассмеялся. Никогда не стоит недооценивать противника, Анри. Может казаться, что он в твоей власти, но это будет лишь видимость, которая увлечет тебя в ловушку. И, согласись, первая начала дразниться ты, двигаясь тут передо мной, словно идешь по дефиле*. Клянусь честью, это было весьма соблазнительно.

Прижав к себе покрепче кокон с очаровательной женщиной внутри, Генрих посерьезнел.
- Я покажу ее тебе завтра, эту девицу, и не сомневаюсь, что вы произведете впечатление друг на друга, но об этом потом.

Теперь уже поднялся с ложа сам лотарингец. Он подошел к небольшому комоду, резного дерева и на мгновенье задумался. Прав ли он в том, что собирался сделать? Решительным движением, открыв один из ящиков, Лоррейн извлек из его недр небольшую шкатулку, блеск которой истерся временем. Генрих с брезгливым пренебрежением относился ко всему, что было хоть как связано с его матерью, но эту вещь он хранил. Крест, некогда принадлежавший Элеоноре Арагонской, мог равно принадлежать и мужчине и женщине, и мать, во времена когда еще семья Франсуа де Гиза являла собой нерушимый монолит, отдала его своему старшему сыну. С тех пор, как она связала себя брачными узами с Жаком Савойским, этот крест жег ему плоть, как и любое воспоминание об этой женщине, жгло душу. Но Генрих любил этот крест, и ему казалось, что эти чувства взаимны.

- Я хочу, чтобы это принадлежало тебе, - уложив раскрытую шкатулку перед принцессой Клевской, Жуанвиль бережно размотал простынь, давая возможность Генриетте подняться и рассмотреть подарок. Быть может ее любовь, преданность их общей вере, ему самому, сможет смыть с золота скверну рук женщины, предавшей своих детей.

* дефиле — (франц. defile), узкий проход между горами, водными преградами. (воен.)

 Отправлено: 07.09.14 13:42. Заголовок: Все произошло так бы..

Все произошло так быстро, что мадам де Невер пискнуть не успела, как оказалась во власти сильных мужских рук.
- Так не честно, - надула она было губки, деланно обижаясь, но тут же счастливо улыбнулась, глядя в спокойные серые глаза. Она хотела было попенять Генриху, что далеко не все в этой жизни решается силой и ловкостью, а гораздо эффективнее могут быть мягкость и нежность, но про себя, все же согласилась, что в данном месте и случае, способ Анри был более продуктивен.

- Это мне? – недоверчиво переспросила женщина, садясь на кровати и робко прикасаясь пальцами к символу веры. Было и приятно, и страшно. Подарок был слишком интимным и символичным, и только глупышка без раздумий бросилась бы принять его. Этот крест принадлежал Генриху, но он был явно выкован в прошлом столетии или ранее.

Такие вещи передавались по наследству, и особым знаком было, что Лоррейн вручал его своей любовнице, а не жене. Но, если хоть когда-то де Гиз носил его сам, то сейчас он словно бы предлагал Анриетте разделить его судьбу.

Вопросительно взглянув на главу лотарингского дома, Ее светлость медленно очертила контуры распятия. Ее жизнь и без того была непроста, она теряла на каждом шагу ее любимых и близких людей, готова ли она взять на себя еще и часть чужой ноши?
Приняв решение, Анриетта медленно собрала волосы в руку и приподняла их, оголяя шею и склоняя голову, как перед палачом. Ее собственное распятие ждало ее в покоях, отведенных ей в этом доме. Отправляясь в постель к хозяину Отель-де-Гиз, принцесса Клевская снимала с себя абсолютно все, от колец, до креста, нежную кожу ничто не тяготило.

- Одень сам, - длинные ресницы, опустившись, дрогнули, Генриетта замолчала, ожидая прикосновений принца Жуанвиля.

 Отправлено: 11.09.14 07:19. Заголовок: Светлый взор тронул ..

Светлый взор тронул склоненную голову, тонкую, еще девичью, шею, на которой кожа была особенно прозрачна, так, что видны были голубые прожилки вен, как-то невинно, совсем по-детски вьющиеся рыжие волоски, чуть заостренные плечи и сердце полководца и сурового политика затопила нежность.

Едва слышно захлопнулась старинная шкатулка.
- Это тебе, - тихо прозвучал голос Гиза в тишине, нарушаемой лишь потрескиванием догоравших в камине дров. Он не мог, не смог, отяготить свою возлюбленную ношей, которая могла оказаться ей не по силам. Цепь на кресте виделась слишком грубой по сравнению с лилейной хрупкостью, которая была перед ним. Казалось, ее звенья сломают стебель этого цветка, а само распятье навсегда пригвоздит его к земле своей тяжестью.
- Просто храни его, как память обо мне во время разлук, или надень, когда душа сама попросит, - вместо холодного металла шеи герцогини коснулись горячие губы и жаркое дыхание. Близость Анриетты, сочетание в ней необыкновенной внутренней силы, тонкого ума, страстности при абсолютной женственности, сводили с ума, заставляя забыть обо всем, кроме желания обладать этой драгоценностью, вновь и вновь убеждаясь в том, что она твоя.

Поймав мадам де Невер за стан в кольцо одной руки, принц Жуанвиль увлек ее на сбитые простыни, поцелуями покрывая обнаженное тело, словно сшивая из них одеяние.
Дерево в очаге превратилось в алеющие угли, но скоро потухнут и они, и прохлада первой зимней ночи проберется в Отель-де-Гиз, в спальни его обитателей прежде, чем слугам разрешат войти в них. И Генрих де Лоррейн согревал Генриетту де Клев теплом любви своей души и своего тела, согревался сам в ее объятьях, пока изможденные друг другом они не заснули на одной половине кровати. Даже во сне он крепко сжимал ее в руках, не желая выпускать.

Оплыли свечи, спальня главы лотарингского дома погрузилась в темноту и тишину, а на пустой подушке, выползшее из приоткрывшейся шкатулки покоилось золотое распятие. Если Богу было так угодно быть рядом, пусть будет. Будет, но не вмешивается.


Скрытый текст

Эпизод завершен