Отправлено: 07.10.14 21:24. Заголовок: Chacun est entraine par sa passion

вечер 18 марта 1576 г. Бордо, замок графа де Гиш де Грамон.
Сразу после эпизода Ложка дегтя в бочке меда

Chacun est entraine par sa passion (фр)
Каждого влечет своя страсть

 Отправлено: 08.10.14 17:45. Заголовок: Мартовская ночь пост..

Мартовская ночь постепенно вступала в свои права, осторожно опускаясь на землю и погружая её в мир грёз и сновидений.

Первым в ночной дымке утонул сад. По мере наступления темноты, тени от деревьев становились всё длиннее и прозрачнее, пока совсем не растворились в ночной мгле. Казалось, графский сад уже не принадлежал людям. Черноокая ночь была здесь полноправной хозяйкой.

Де Гиш стоял у настежь распахнутого окна, с наслаждением вдыхая ночной воздух. Прохлада освежала и вызывала румянец на щеках молодого графа. Филибер смотрел вглубь ночного сада, в какую-то таинственную точку, видимую, казалось, только ему. Грамон был погружён в собственные мысли, которые, судя по улыбке время от времени появляющейся на губах графа, были приятны. Рядом на инкрустированном столике стоял кубок с вином рубинового цвета, которое так и осталось нетронутым, и лежали бумаги, оставленные Монморанси, до которых граф до сих пор не прикоснулся.

Но всему приходит конец. Даже такому блаженному состоянию души, в котором пребывал де Гиш. Стук в дверь заставил графа вернуться к реальности. Тряхнув головой, как будто отгоняя от себя блаженное оцепенение, Грамон резко распахнул дверь.
-Какого чёрта Вам нужно?! Я же просил не беспокоить меня! – подобная грубость вряд ли удивила лакея, пришедшего осведомиться о пожеланиях графа.

Де Гиш не отличался мягкостью в обращении с обслугой, будучи уверенным, что его должны понимать с полуслова и угадывать каждое его желание. Граф уже готов был захлопнуть дверь перед носом лакея, но задержался.
-Хотя…Скажите-ка, милейший, графиня Диана у себя?

Получив утвердительный ответ, де Гиш без лишних церемоний захлопнул дверь. Подойдя к столику, он залпом осушил кубок с вином. Ещё раз бросив презрительный взгляд на бумаги оставленные Монморанси, молодой граф уверенным шагом покинул комнату.

Подойдя к двери спальни супруги, Грамон взялся за ручку, но не повернул её, задержавшись на мгновение. Визит Наваррского и Монморанси действительно давал пищу для размышлений. Благо, впереди вся ночь и всё можно будет обдумать без спешки, сопоставляя и анализируя факты. Но прежде чем делать какие-либо выводы, де Гиш хотел услышать супругу. Чем она объяснит этот визит Наварры, который, к чему скрывать, Грамону был неприятен.

Но де Гиш не мог показать перед Дианой своего раздражения. Это тоже самое, что выказать свою слабость. Через какие-то мгновения молодой граф и вовсе убрал руку с ручки двери. Сколько мыслей лезло в голову. Именно перед этой дверью в комнату супруги де Гиш не раз испытывал волнение. Сейчас здесь наедине с собой он мог в этом признаться. Но причину этих волнений он никак не мог объяснить. Да и причины были всегда разные. Что скрывать, если бы разговор состоялся сразу после ужина, молодой Грамон вряд ли смог бы сдержать эмоции и, наверняка, показал Диане ту сторону своей натуры, которую, по крайней мере в её присутствии, тщательно маскировал за любезностью и улыбками. Но сейчас, когда он вполне овладел собой, он будет любезен и ласков с женой. И даже не для того, чтобы она была довольна им, как супругом, а для того, чтобы узнать как можно больше об этом злосчастном визите гостей-протестантов. Де Гиш снова одной рукой взялся за ручку, а второй уверенно постучал и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь.

Чуть ли не вальяжно перешагнув порог комнаты супруги, де Гиш на мгновение остановился. Взгляд против воли скользнул по фигуре Дианы, задержался на её губах. Огромной силой воли Филибер отвёл глаза.
-Доброй ночи, сударыня. Простите за столь поздний визит, но я…простите мне мою дерзость…вынужден признать, что соскучился. А наличие посторонних в доме не дало возможности перекинуться с Вами и парой слов.

Де Гиш ласково смотрел на жену, мягко улыбаясь ей. В комнате великолепно пахло мятой. Наверняка, Диана пила отвар на ночь, чтобы успокоить нервы.^* Значит, было то, что заставляло её нервничать. И этот тонкий аромат переплетался с ароматом любимых духов графини. Де Гишу показалось, что голову уже кружило, но он сопротивлялся этому, снова и снова мысленно напоминая себе зачем он сюда пришёл.

---

^*Согласовано с Дианой де Грамон

 Отправлено: 09.10.14 01:28. Заголовок: Оставив вечером за с..

Оставив вечером за столом и графа де Гиш, и гостей, она действительно заглянула в покои супруга, что бы лично убедиться в том, что камин затоплен, любимое вино графа принесено и все вещи расставлены так, как любит хозяин дома. Сделала она это по привычке. Слуги и без того сделали все как нужно, сердить хозяина никто не смел. Но причина по которой графиня покинула гостей до окончания ужина была не в пролитом вине и не в чрезмерных хозяйственных хлопотах. Она не хотела прощаться. Услышать еще раз голос Генриха, почувствовать его поцелуй на своей руке, случайно встретиться с его взглядом, и все это в присутствии мужа и месье де Монморанси? Нет, это было выше ее сил.

Уже в своей комнате, Диана была рада такому решению. Ивон хлопотала вокруг хозяйки, помогая готовиться ко сну. Платье отправлено в чистку, принесена теплая вода для умывания. В камине жарко потрескивали яблоневые поленья, наполняя комнату теплом и уютом. Горничная уже помогла своей госпоже переодеться в ночную рубашку, поверх которой был надет бархатный рокетти, кокетливо отделанный фламандским кружевом. Густые волосы Дианы уже были освобождены от многочисленных шпилек, которыми была скреплена затейливая прическа и теперь просто спадали на плечи.

На столике стоял заваренный травяной чай из мяты и ромашки, наполняя комнату ароматом трав. День сегодня был насыщен событиями. Приятными и не очень, а мята способствует спокойному сну. Выпив стакан настоя из трав, Диана пересела в кресло поближе к камину. Ей хотелось спокойно посидеть, глядя как горит огонь.
Уверенный стук в дверь заставил ее вздрогнуть и обернуться к открывшейся двери. Невольно молодой женщине вспомнился тот февральский вечер, когда оставленный практически без ужина своим другом Генрих Наваррский посетил ее комнату. Чего она ждала? Что Генрих вернется? Хотела она этого или боялась?

Нет, вошедший мало походил на супруга Маргариты Валуа. Столь поздний визит решил нанести своей супруге граф де Грамон. Мягкая улыбка, учтивые слова почему-то вызывали у Дианы тревогу вместо радости. Будут ли ее упрекать, что она рано покинула гостей или этот визит просто учтивость? Не находя ответов на пронесшийся в ее голове рой вопросом, тем не менее графиня поднялась со своего места и поспешила навстречу супругу.

- Ивон, Вы свободны на сегодня, завтра разбудите меня как обычно. Идите. - Не глядя на служанку графиня высказала свое распоряжение. Горничная графини, сделав реверанс господам поспешила оставить их наедине, покинула комнату хозяйки.

- Доброй ночи, месье, - тонкая улыбка коснулась ее губ, когда они остались вдвоем в комнате, - я не рассчитывала на столь поздний Ваш визит, но тем приятнее, что Вы нашли время для того, что бы увидеться сегодня со мной еще раз. – Теплая волна чувств к мужу сменила ее тревожность. Молодой женщине было приятно услышать слова что по ней скучали.
- Как Ваше здоровье, Филибер? - Диана подошла совсем близко, и взяла его руку в свою. - Я посылала к Вам курьера, Вы встретили его в дороге? Этот визит… Эти бумаги… Месье де Монморанси настаивал, что они важные и встреча с Вами, граф, не терпит отлагательств. Поэтому я и написала Вам, не зная, что Вы уже в пути домой.

 Отправлено: 11.10.14 19:31. Заголовок: Всё таки редкие встр..

Всё таки редкие встречи имеют свой шарм! Это как глоток доброго вина после выпитого целого бочонка кислого. Кажется, что человек далеко, и Вы вспоминаете о нём крайне редко. Но стоит встретиться с этим человеком взглядом, как понимаете, что эти минуты не променяете ни за что на свете.

Филибер не раз, особенно первое время после того, как получил в жёны виконтессу де Лувиньи, задавался вопросом, почему он не испытывал к супруге пламенной любви. Всё было при ней: красота, обаяние, ум. Она была прекрасной хозяйкой. Под началом графини в доме царил уют. В обществе Дианы Грамон морально отдыхал. Но почему не было того чувства, которое, как говорили, было прекрасней всего на свете?

Де Гиш, конечно, сознательно преувеличил, сказав Диане, что соскучился по ней. Visite rare accroît l'amitié* – эта фраза была явно не о нём. Но, тем не менее, ему было комфортно в обществе супруги.

Диана что-то говорила горничной, но граф не сразу разобрал значение слов. Дьявольская мята совсем путала мысли, направляя их не в то русло! Одарив Ивон надменным взглядом, который, к слову сказать, ускорил уход горничной, де Гиш почувствовал прикосновение супруги к своей руке. Это прикосновение отозвалось тёплой волной по телу Грамона. Руководимый первым порывом и отвечая на это прикосновение, де Гиш склонился над ручкой графини, перевернув её ладонью вверх и прижавшись к ней долгим томительным поцелуем.

Силой воли вернувшись к реальности и отпустив руку супруги, Грамон резко выпрямился, а на лице появилось его обычное выражение. В конце концов, он пришёл сюда с конкретной целью. Де Гиш без лишних церемоний развалился в кресле у камина, в котором до его прихода сидела Диана.

-Благодарю, сударыня. Здоровье моё, Божьей милостью, прекрасно. –Отвечая на вопрос графини, де Гиш перевёл взгляд с огня, пылавшего в камине на супругу, обжигая её этим взглядом, как будто впитав в себя искры от языков пламени. -О Вашем здоровье не спрашиваю, мадам, дабы и сам прекрасно всё вижу. Вы великолепно выглядите, сударыня! Щёки горят румянцем. В глазах блеск! Вот что значит размеренная жизнь в провинции и …общение с приятными людьми.- Грамон сделал ударение на конец последней фразы и впился взглядом в Диану.

Но спустя мгновение де Гиш уже стоял рядом с супругой, покрывая её пальчики поцелуями, а взгляд из острого превратился в томный. Люди, которые плохо знали графа, быстро попадали в эту ловушку «смены обликов».

-Сударыня, я восхищён молодым Бурбоном. Сколько в нём мужества. Ради бумаг, ради государственных дел, он готов жертвовать жизнью. Ведь Вы понимаете, что после побега из Парижа он рискует многим. -Де Гиш подошёл к окну с тяжёлыми занавесками с кисточками и, как будто размышляя вслух, продолжал - А с курьером, которого Вы посылали, мы, видимо, разминулись. –И уже громко, чтобы супруга его отчётливо слышала - Да и зачем курьер? Я так соскучился, Диана, что летел к Вам практически на крыльях!- при этих словах молодой граф подошёл к супруге, резко притянув её к себе и вдыхая аромат её волос.

Де Гиш за то время, которое разделяло ужин и визит к графине, обдумал свои действия. Прекрасно зная Диану, он понимал, что силой у неё никогда не получить сведений, а тем более помощи. Но вот лаской…может быть…

---

*(фр.) Реже видишь – больше любишь

 Отправлено: 13.10.14 19:31. Заголовок: Такой интимный поцел..

Такой интимный поцелуй ладони, который сейчас запечатлел граф де Гиш на ее руке, всегда вызывал у нее целую волну нежных чувств к мужу. Обычно она подставляла вторую ладошку для поцелуя, и, закрыв глаза, ждала, когда цепочка поцелуев нежных губ скользнет от ладони к запястью, пройдет выше к локтю…. Но сейчас ничего такого не случилось.

Из всего сказанного графом мадам де Грамон услышала только то, что наследник Бурбонов рискует жизнью. Сама мысль, что Генрих Наваррский подвергает себя риску ради нее, заставила учащенно биться сердце, а вовсе не объятья супруга. Лишь волнение и страх, что король Наварры уехал в ночь в сопровождении этого Монморанси заставили молодую женщину забыть об осторожности.

- Генрих! – В ее голосе звучали нотки испуга, - Разве он бежал из Парижа? Ему угрожает опасность? – Вот опять, который раз за вечер Диана поймала себя на мысли, что ей не хотелось, что бы Генрих Наваррский уезжал в ночь. – Филибер, как такое возможно? Разве Генрих Валуа, которого Вы восхваляете постоянно, не является самым милостивым монархом? От хороших друзей и родственников не бегут. Но почему же Вы позволили им уехать? Ведь уже поздно! Разве в нашем доме не достаточно места для гостей? Для них были уже приготовлены и помещения. – Тут госпожа де Грамон умерила немного пыл, с которым она задавала мужу вопрос за вопросом. И уже гораздо более спокойным тоном продолжила разговор. – Синьор Монморанси настаивал, что бумаги очень срочные, он не поехал навстречу к Вам в Бержерак, а курьера я послала, что бы Вы, мой дорогой, побыстрее избавили меня от такого визитера, как Монморанси. Я бы не хотела еще раз оказаться с ним наедине. – Не умея лгать, Диана не догадалась упомянуть, что младший брат наместника Лангедока прибыл не один. Разыгрывая сцену перед Монморанси, что Генрих Наваррсий прибыл позднее, молодая женщина так вошла в роль, что забыла о том, что сюжет пьесы «визит гостей в дом сенешаля» изменен.

- А Вы правда приехали, потому что скучали, Филибер? – Диана с надеждой заглянула в глазу мужа. Что она хотела увидеть? Любовь? Нежность? А может такой же взгляд, с которым на нее сегодня смотрел Анрио? Может она найдет ту грань, перед которой можно остановиться? – Ах, если бы это было так! – на ее глаза начали наворачиваться слезы, то ли сожаления, что это, скорее всего не так, то ли надежды и нежности. Она ведь все эти годы если и не пылала страстью к нему, то любила тихой и спокойной любовью. Вот и сейчас она взяла руку графа, и, поцеловав тыльную сторону кисти, прижала его руку к своей щеке.

 Отправлено: 13.10.14 22:05. Заголовок: Пока всё шло по план..

Пока всё шло по плану. Молодой граф выказывал супруге знаки внимания, сорил комплиментами, ласкал её слух нежными словами…Но какая всё это была мишура! Как пафосно всё выглядело со стороны! У де Гиша всё, как всегда, было рассчитано до секунды. Даже поцелуи не должны были превышать отведённого для них лимита времени. Секундой больше – уже признание в любви. А этого Грамон никак не мог допустить. Секундой меньше – не добьёшься нужного результата.

Кто знает, сколько бы продолжался весь этот фарс. Сколько бы де Гиш играл с женой до того, пока не вытянул из неё признаний. Но здесь заведённый механизм «вытягивания» информации дал сбой. И всему причиной были слова Дианы. Нотки испуга в её голосе, когда она говорила о Наваррском, заставили Грамона сильно стиснуть руку супруги. Что это было? Реакция оскорблённого мужа? Гнев мужчины, у которого задели его честь? Нет. Просто де Гиш понял, что они, наконец, коснулись темы, которая и привела его в столь поздний час в спальню супруги.

Мысленно чертыхнувшись про себя за свой неосторожный жест, который мог выдать его, Филибер ослабил хватку и снова коснулся ручки жены губами. Но слова Дианы, которые она произнесла мгновением позже, как по мановению волшебной палочки обнажили истинную сущность Грамона, мгновенно смыв всю позолоту изысканности и мишуру приветливости и обнажив надменную натуру с элементами жестокости, которую в минуты ярости молодой граф не мог сдерживать в себе.

Диана произнесла имя того, кого де Гиш боготворил и любил, как верный пёс. И это сравнение даже не оскорбило бы Грамона. Он действительно обожал своего короля. А сейчас здесь, в его присутствии высказали сомнение в том, что его идол не может быть хорошим другом и родственником. И кто это сказал? Его супруга! Протестантка! Женщина, которая, воспользовавшись отсутствием мужа, принимала у себя этого Наваррского королька. А сейчас ещё имеет наглость в присутствии его, Грамона графа де Гиш, верного пса Генриха Валуа, вздыхать и переживать о Наваррском увальне.

Когда де Гиш поднял голову, в его глазах сверкала необузданная злость. Он уже не слышал, о чём его ещё спрашивала супруга. Не почувствовал, как она прижала его руку к своей щеке. Скулы уже начали свою неистовую игру, выдавая раздражение и ярость. Граф резко побледнел. Казалось, ему не хватает воздуха. Кисти рук судорожно сжались в кулаки так, что костяшки побелели.

Через какое-то мгновение Филибер так сильно сжал запястье Дианы, что, казалось, молодая женщина должна была почувствовать биение своего пульса. В своем доме граф был полным хозяином. Сбросив маску галантности придворного мечтателя, в минуты ярости де Гиш превращался в дикого варвара, сметавшего все на своем пути.

-Если я Вас правильно понял, сударыня, - Грамон уже рычал, как дикий зверь, почувствовавший запах крови, - Вы только что усомнились в нашем короле Генрихе Третьем Валуа, вознеся над ним фигуру Наваррского! Правильно я понял Вас? Отвечайте! – Филибер сорвался на крик.

Де Гиш ждал ответа супруги с сжатыми губами и перекошенным от гнева лицом. Но терпение истощалось с каждой секундой. Вдруг, резко отпустив руку Дианы, Грамон подошёл к столику, заставленному склянками разной величины, формы и цвета и, судя по всему, содержащие в себе духи и прочую женскую «слабость». Одним резким движением он сгрёб всё это со стола, с наслаждением слушая звон разбивающегося стекла. На этом граф не остановился, совсем потеряв самообладание. Следующей жертвой разъярённого мужа пала чашка с тем самым напитком из мяты, который разносил по комнате такой аромат…А потом всё было как в тумане: ваза с цветами, зеркало, инкрустированная шкатулка с украшениями, письма, письменные принадлежности. Казалось бы, весь пар должен был выйти. Грамон должен был успокоиться. Но нет. Сейчас начиналось всё самое интересное. Выплеснув всю ярость на предметы обстановки комнаты, де Гиш уже с холодной, расчётливой злостью в глазах подошёл к Диане.

-Отвечайте, - процедил он сквозь зубы – Что делал Наваррский в этом доме?
При этих словах, Грамон достал из сапога хлыст, предназначенный для охотничьих собак. Его взгляд становился всё тяжелее и мрачнее с каждой секундой. Он ждал ответа супруги.

 Отправлено: 14.10.14 00:01. Заголовок: Наверное, так же и в..

Наверное, так же и в природе гроза приходит, неожиданно начинаясь, но неизбежно оповещая себя сгущающимися тучами и громовыми раскатами.
Больно сжатое запястье и было предвестником грозы. В ответ был тихий вскрик боли и недоуменный взгляд. Граф де Грамон никогда раньше себе не позволял себе такого обращения с ней. Перед Дианой словно стоял другой человек. И это человек был страшен. Молодая женщина уже не узнавала ни голоса, ни лица, искаженного гневом и ярости.

Невольно графиня сделала шаг назад, осознавая, что это отступление. Но это был всего лишь один шаг. Далее она остановилась гордо и презрительно смотря, как ее супруг разносит в пух и прах дорогие ей безделушки, многие из которых дарил и сам. Как вот, например, серебряный флакон для духов, украшенный эмалью. Сейчас этот подарок откатился к ее ногам, коснувшись туфельки.

- Вы ошибаетесь, граф, - Диана изо всех сил старалась, что бы ее голос не дрожал, а звучал ровно, - я не усомнилась в нашем короле Генрихе Третьем, а всего лишь хотела сказать, что он и Генрих Наваррский братья. И король Наварры такой же король, как и король Франции. Разве не все короли братья? – Мадам де Гиш не понимала чем вызвана эта ярость. Что могло задеть графа в ее словах в отношении Генриха Третьего. Она наоборот усомнилась, что у наследника Наваррского престола была причина бежать из Парижа. Но разве это можно объяснить тому, кто сейчас стоит перед ней?

Возможно сознание того, что она урожденная виконтесса де Лувиньи, что за ее спиной стоит целый сонм доблестных предков, а возможно то, что она защищала сейчас не только себя, но и того кто ей стал сегодня очень дорог, это давало ей силу и уверенность. Ей было страшно смотреть в наполненные холодной злостью глаза мужа. Еще страшнее стало, когда он достал из-за голенища сапога хлыст. Нарочито спокойно, Диана подняла серебряный флакон с пола и поставила на столик, а потом, обернувшись к графу, снова встретилась с той же холодной злостью в его глазах.

- Вы сегодня несколько раз получили ответ на заданный вопрос, месье. Вам привезли бумаги. Его величество Генрих Наваррский оказал честь посетить наш дом, а Вы устроили мне тут допрос. Вы смеете спрашивать что делал тут сын Жанны д`Альбре? Сын той, которая так много сделала для нашей семьи? Так Вы относитесь к наследнику того, кому служили Ваши предки? – Сейчас Диана не думала, что граф по личным соображениям может задавать вопрос о том, что делал Наваррсий в его доме. То, что король имеет право посетить любой дом любого дворянина, уже по праву своего рождения - было для Дианы неоспоримой истиной.

- Уберите Ваш хлыст, сударь. Я не Ваша собака. Я Ваша жена. Вы сейчас же покинете мою комнату, и пришлете Ивон, что бы она тут убрала. – Почти ледяным тоном отчеканила хозяйка дома. Нет, в здравом уме, мадам Диана не посмела бы сказать такое графу де Грамон, но сейчас в комнате были словно другие люди. Еще недели две назад она бы в такой ситуации заплакала и даже просила прощения. Но не сегодня, и не она.

 Отправлено: 15.10.14 19:24. Заголовок: Раз, два, три…Раз, д..

Раз, два, три…Раз, два, три…Казалось, что удары сердца отдавались даже в ушах. В горле сильно пересохло. Де Гиш знал, что стоит выпустить ярость наружу, как становится легче, и он снова может быть любезен. Но не сейчас. Грамон сжал зубы, чтобы хоть как-то сдержать рвавшуюся наружу очередную порцию гнева. Сейчас он и сам уже не узнавал себя. Вместо того, чтобы успокоиться после всплеска ярости, он возбуждался ещё больше. Рука всё ещё уверенно сжимала ручку хлыста и, казалось, в любую минуту поднимется, чтобы дать ему волю.

Спокойствие супруги бесило Грамона всё больше. Диана, как ни в чём не бывало, поднимала уцелевшие безделушки. Кровь ударила в голову графу. Он резко поднял руку, в которой держал хлыст, но в этот момент их взгляды с молодой женщиной скрестились. Филибер стоял в нерешительности, не зная, куда деть руку с поднятым для удара хлыстом.

Внезапно он опустил руку и в ответ на слова супруги разразился сатанинским смехом.
-Жанна д`Альбре много сделала для нашей семьи?!- казалось от этого смеха сотрясались стены.- А рассказать Вам, сударыня, что сделал сынок этой самой Вашей Жанны д`Альбре? Хотя, к чему развозить болтологию. Вы и сами всё знаете. Наш с Вами потрясающий союз заставляет задуматься, правда? Католик и протестантка...

Грамон продолжал хохотать. Подобная смена настроений кого угодно могла вогнать в ужас. Но следующая фраза, сказанная графиней, как ледяная вода, привела графа в чувство.
-Вы правы, Диана, Вы – не собака, - резким движением граф отбросил хлыст.- Вы – моя жена. И я не покину эту комнату, дабы намерен здесь остаться! – Улыбка, больше похожая на оскал дикого зверя, появилась на лице Грамона. - Остаться, как муж…

Де Гиш сделал несколько уверенных шагов в сторону жены. В его глазах не было ни нежности, ни любви. Диана что-то ещё говорила про Ивон, но де Гиш ответил непонятным рычанием. Он наступал, как хищник, предвкушающий победу над загнанной жертвой. Сейчас в нем боролись два человека: один был благородный, другой — жестокий и циничный. Но победу одержал последний. Приблизившись к супруге, де Гиш резким движением притянул её к себе и впился поцелуем, больше похожим на укус дикого животного, в её шею.

Единственное, что нервировало графа, дак это то, что молодая женщина не плакала. Она, наверняка, была напугана, может быть даже немного унижена подобным к ней отношением. Но ни единого всхлипа, ни единой слезинки. А какую бы дьявольскую радость испытал Филибер, если бы перед ним находилась плачущая жертва!

Подхватив супругу на руки, де Гиш опустил её на кровать, навалившись на неё всем своим телом. Молодой граф с чувством собственника неистово покрывал шею, плечи и грудь жены поцелуями. Он ненавидел её, и в то же время чувство необузданного желания поглотило его. Он скрипел зубами от дикой злости. Потом появилось желание овладеть ею, победить. Батист ночной рубашки мгновенно превратился в разорванные лохмотья.

Грубо, жёстко…И только рык время от времени вырывался из груди де Гиша. Наконец, встав и обведя взглядом комнату, в которой царил хаос, де Гиш насмешливо обратился к супруге.
-Надеюсь, Вы удовлетворены, мадам? Раз уж Вы напомнили мне, что Вы – жена. Позвольте и мне напомнить Вам, что Ваша прямая обязанность – рожать наследников…наследников от своего мужа. Спокойной ночи, мадам!

Де Гиш ухмыльнулся и, не поворачиваясь больше в сторону супруги, вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

 Отправлено: 18.10.14 14:36. Заголовок: Перенести все произо..

Перенести все произошедшее ей помогло только состояние шока, в котором она находилась. В такой ярости Диана никогда еще не видела своего супруга. Словно не его губы касались ее тела. Да, она напомнила ему, что является его женой, она хотела уважения, почтительности к той, что носит его имя. К той, которая родила ему двоих здоровых детей.

Как же несчастны те жены, которым приходится вот так же, как и ей сегодня исполнять супружеский долг. Страх и ужас от всего происходящего словно сковали ее. Ее тело помнило и другие прикосновения Филибера. Диане раньше нравилось, когда муж проводил вечера в ее комнате, когда целовал ее руки, шею, касался ее губ. Его руки были нежны, и она тоже отвечала ему нежностью и лаской. А сейчас перед ней был чужой человек, и она молилась, что бы быстрее все закончилось. Ни сопротивления, ни слез, ни других проявлений чувств.

Когда за ушедшим графом захлопнулась дверь, Диана попыталась встать с кровати, и не смогла. В висках сильно пульсировала кровь, все чувства, словно замороженные до этой минуты хлынули потоком слез. Она рыдала, уткнувшись в подушку, оплакивая сама не зная что.

Мир словно разделился на «до» и «после». Теперь она увидела мужа совсем другим. Увидела, и не смогла осудить. Она тоже днем стала другой, и сейчас поняла, что весь тот уютный ее мир изменился. Он, вероятно, изменился тогда, еще февральским днем, когда в их дом заехал Генрих Наваррский со своими друзьями. Графиня никогда до сегодняшнего дня не считала, что принимая визиты первого дворянина Гаскони, она изменяет супругу. Ведь не было ничего предосудительного. Ничего до сегодняшнего поцелуя в буфетной. Но именно сейчас Диана поняла, что измена может быть не только физической, она изменила мужу в мыслях. Мысленно предпочтя общество молодого наследника Бурбонов, тому, с кем связала ее жизнь. Считала ли она себя грешницей? Один раз изменив в Варфоломеевскую ночь вероисповедание по настоянию мужа, она предала первый раз, второй раз предала, вернувшись к догмам протестантства, как только они покинули Париж и поселились в Бордо. А теперь… теперь она изменила в своем сердце тому, кому была верна с того дня, когда дала клятву перед алтарем.

Не желая, что бы горничная видела весь беспорядок, графиня де Грамон, встав с кровати, в первую очередь сменила ночную рубашку, бросив разорванный батист в камин, а затем не торопясь подняла разбросанные вещи. Что бы ни случилось между ней и мужем, слуг это не касается. Последнее, что занимало ее мысли это то, что нужно написать записку Генриху Наваррскому с просьбой больше не рисковать и не приезжать ней. Но с кем отправить записку? Будет ли это признанием в ее чувствах и очередной уликой? Ей даже не с кем было посоветоваться. О том, что творилось у нее в душе, она не рассказала бы сейчас даже священнику.

 Отправлено: 21.10.14 18:06. Заголовок: Звук захлопнувшейся ..

Звук захлопнувшейся двери, как контрольный выстрел, прозвучал в сознании Грамона. Молодой граф ранил, а потом и добил…но что? Свою любовь к супруге? Но её никогда не было! Её отношение к нему? Но граф не сделал ничего такого, что не мог бы позволить себе муж!

Де Гиш был зол на самого себя. Да, он не сделал ничего, что противоречило бы законам морали. Он имел полное право на свою жену. Но он не должен был показывать при ней своего раздражения. Это то же самое, что выказать слабость. А всё остальное вообще говорило о том, что она покорила его, что он сдался, пожелав эту женщину.

Грамон шёл по коридору, натыкаясь на предметы мебели. Попади ему сейчас под руку какой-нибудь несчастный из обслуги, граф растерзал бы его.

Добравшись до своей комнаты, де Гиш, как раненый зверь, рухнул в кресло возле камина. Огонь весело потрескивал, отбрасывая блики на лицо графа. Окно всё ещё было открыто, мартовский ветерок всё ещё приносил в комнату ночную прохладу. Но уже не было того блаженного состояния души, в котором пребывал граф до визита к Диане.

Внутри молодого человека как будто что-то сломалось. Но измена жены точно не могла быть тому причиной. Де Гиш сам не был преданным мужем. Да и кого можно было удивить изменой? Что-то другое не давало Филиберу успокоиться. Мысли снова и снова возвращались к Наваррскому, а память упрямо напоминала слова Дианы, сказанные в адрес Генриха Валуа. Гиш резко поднялся с кресла и подошёл к открытому окну, как будто пытался найти спасение в ночной прохладе.

Сопоставляя события и, звено за звеном, складывая их в единую цепочку, Грамон всё больше приходил к выводу, что визит Монморанси в его дом одновременно с Наваррским не сулил ничего хорошего. Наваррский…как же Грамон ненавидел это имя. Этот человек, пусть косвенно, но отобрал у него сначала веру, затем жену, а теперь ещё, наверняка, замышлял очередную попытку отобрать и присвоить себе французский трон. Вспышка ярости опять заставила сердце бешено колотиться. Де Гиш схватил со столика какую-то изящную безделушку и со всей силы швырнул её в стену. На звук разбившегося стекла, явно всеми силами пытаясь побороть страх, появился лакей. На вопрос слуги о пожеланиях графа, де Гиш нервно передёрнул плечами, но сдержался, чтобы не нагрубить.
-Вот что, милейший! Прикажите подать мне коня. Я уезжаю в Париж незамедлительно. – Немного помедлив, граф продолжал, - Графиню будить не стоит. Мы попрощались с вечера.

Кутаясь в дорожный плащ от ночной сырости, де Гиш, не обращая внимания на недоумевающие взгляды провожавших его слуг, галопом выехал со двора своего дома. Как же всё-таки непредсказуема жизнь. Ещё вечером он ехал по той же дороге домой, рассчитывая восстановить свои моральные силы в домашнем уюте. И, не проведя дома и суток, Грамон галопом покидал его с чувством ненависти и злости.

Внезапно де Гиш резко натянул поводья и развернул коня. В ночной мгле отчётливо было видно освещённое окно спальни Дианы. Значит, она всё ещё не спала. Значит, ей так же, как и ему, было над чем подумать. Де Гиш несколько минут пристально смотрел в горящую точку, которая как будто манила обратно. Ему ничего не стоило пришпорить коня и вернуться к ней. Может быть теперь, когда он успокоился, его губы подарили бы её телу совсем другие поцелуи. Может быть он сказал бы ей то, что не посмел сказать до сих пор. Но вернуться, значит, признать своё поражение. Но даже не это главное. Вернуться, значит, предать своего короля! Де Гиш развернул коня и резко вонзил шпоры в бока благородного животного. Диана сделала свой выбор. Она выбрала Наваррского. Де Гиш не мог отказаться от своего короля.

Топот удаляющегося коня ещё долго был слышен в ночной тишине. А освещённое окно спальни графини де Гиш ещё долго разрезало ночную мглу, как будто умоляя вернуться этого удаляющегося всадника.

Эпизод завершён