Отправлено: 03.05.15 12:47. Заголовок: Ночь цвета дня, день цвета ночи

22 июля 1576 года. Фонтенбло.

 Отправлено: 03.05.15 15:35. Заголовок: Генрих Валуа не люби..

Генрих Валуа не любил Париж. Это был город Гизов, город оголтелых католиков, знающих только одно: «Да здравствует месса», это был город Лиги. Париж платил Генриху Валуа такой же нелюбовью. Но если Париж и парижане могли встречать своего законного короля холодным молчанием или ленивыми криками пожелания всех благ, то и король кое-что мог. Например, переносить все праздники и торжества в другие резиденции, лишая тем самым непокорных и преданных Дроздам, а не Лилиям, не только зрелищ, но и хлеба. Поскольку за каждое торжество, проводимое в любом подвластном ему городе, король обязан был, согласно Coustumes de Beauvoisis, освободить этот город от налогов или дать ему еще какие-либо ценные преференции. А торжество было, воистину, выдающееся, и отмечалось оно в Фонтенбло. Добрая матушка Екатерина, словно святая дева Антиохийская, победила дракона, сиречь герцога Анжуйского и привезла его ко двору.

Анри усмехнулся краешком губ, развлекая подобным сравнением. Конечно, матушка не святая Марина, а Франсуа не дракон, скорее уж, василиск. Но великолепия совершенного подвига это не умоляло. Вдовствующую королеву и первого принца крови ожидал прекрасный прием. Была в его устройстве определенная трудность. Нельзя было показать, что возвращение Франсуа такое уж невероятное счастье, но нельзя было и недооценить заслуги мадам Екатерины, которой Генрих был искренне благодарен. Своим умом матушка в очередной раз удержала Францию на грани войны и мира, и вот уже стрелки весов медленно, но верно, клонились к последнему.

- Все семейство в сборе, какое счастье, что ненадолго, - шепнул король Людовику де Можирону, подразумевая, что вот уже скоро Маргарита отправится к мужу, и одной головной болью станет меньше.
Конечно, швеи, ювелиры, каретники, кружевницы, все они могли тянуть до бесконечности, но Генрих был непреклонен. Дата отъезда назначена, и переноситься не будет. Если Маргарите будет не хватать каких-то тканей, или драгоценностей, ей придется обойтись без них, ибо король Наваррский потерял сон и аппетит, так жаждет увидеть свою жену.
- Посмотри, любовь моя. Вот и наш брат Франсуа! Как жаль, что я не отдал приказа потопить его лодку.
Озеро пересекали позолоченные лодки, перевозящие королеву-мать, принца и их свиту. Дольше, и неудобнее, чем верхом, зато куда величественнее. А если кортежу пришлось дождаться сумерек, так это ожидание было вознаграждено фейерверком над Фонтенбло, в честь воссоединения королевского дома.

На темно-синем вечернем небе расцвели огненные цветы, заставляя сверкать серебряное шитье на голубом камзоле государя Франции, драгоценные камни на его украшениях. На гладкую щеку Луи легли отблески алой звезды, вспыхнувшей в небе. Анри подумал, что хотел бы стереть их поцелуями. Легкий ветер гнал лодки к берегу. Судьбу подгонять не было необходимости, она никого не ждала, и не спрашивала.

 Отправлено: 04.05.15 09:25. Заголовок: - Как жаль, что ты н..

- Как жаль, что ты не отдал приказ прибить этого гаденыша еще тогда, когда обнаружился его, могу поспорить, не первый заговор, - недовольно пробурчал маркиз, отвечая государю. – Лишил меня такого удовольствия! – уже не счесть было тех раз, когда Людовик припоминал своему любимому, что от проблемы под именем Франсуа де Валуа можно было избавиться гораздо раньше. Это уже стало привычной перепалкой, в которую маркиз д’Ампуи не вкладывал и толики своей привычной язвительности. Он прекрасно понимал все мотивы, которые двигали Александром, упрямо сохранявшему жизнь своему братцу, но одно дело понимать, другое дело отказаться всерьез от мечты увидеть двуносого принца в гробу, прикрытого саваном. Мечтать то, как говорится, не вредно.
А вот чего искренне не понимал Можиро, но, разумеется, о том помалкивал, ибо о таких вещах говорить не принято, так это чего церемонилась с младшим отпрыском мадам Медичи? В материнские чувства этой женщины поверить было трудно, но даже если они и жили в ее сердце, они не помешали ей в свое время не шибко считаться со здоровьем своих сыновей Франциска и Карла. Ныне покойных. И ходили слухи, что к смерти последнего мадам лично приложила руку. Но слухи к доказательствам никакого отношения не имели. Тем не менее, всем и каждому было известно, и без доказательств – старая флорентийка ни во что не ставила человеческую жизнь. Так, что же ей мешает убрать с пути своего любимого сына того, кто одним своим существованием порочит его царствование? Королевский фаворит находил этому странному поведению лишь одно правдоподобное объяснение. Медичи не верила, что у Анри появятся наследники, и хранила жизнь Франсуа, как свою последнюю надежду, на то, что на французском престоле Валуа останутся вопреки пророчеству Мишеля Нострадамуса, предсказавшему скорую смену династии и восшествие на трон Франции Анрио Наваррского. Все это говорило лишь об одном. Для Екатерины-Ромулы Медичи счастье старшего сына не было главным приоритетом, как она уверяла его когда-то.
Сегодня Генрих воздавал почести ее талантам политика, а маркиз д’Ампуи хоронил последнюю крупицу веры в то, что королева-мать желает Александру-Эдуарду добра.
- Предлагаю, как только нас покинет королева Маргарита, переселить Монсеньора в ее покои. Пусть донашивает то, что остается от сестры, ибо от брата ему ничего не достанется, - Генрих был молод и полон жизни, и пока Луи жив сам, он позаботится, чтобы так оно и было.

 Отправлено: 05.05.15 10:29. Заголовок: Трудно сказать, явля..

Трудно сказать, являлось ли возвращение заблудшего принца ко двору победой, но, во всяком случае, оно было так обставлено. И, хотя Флорентийка гордилась утонченным вкусом и фантазией Генриха, сегодня она предпочла бы что-нибудь не такое яркое и торжественное. Достало бы и тихой семейной встречи. То ли от постной физиономии Франсуа, то ли от фейерверков, у нее невыносимо разболелась голова, но на губах цвела счастливейшая из улыбок. Двор, это капризное дитя, никогда не простит того, кто испортил ему игру, не важно, игра эта в любовь, в войну, или же – как сегодня – в примирение двух братьев.
Лодки ткнулись в берег, Екатерина Медичи покачнулась, едва устояв на ногах.
«Плохая примета», - подумалось ей, и на дкше отчего-то стало пусто и холодно, хотя, казалось бы, она имела полное право наслаждаться праздником. Она исполнила обещание, данное сыну. Она справилась со своей миссией.
Наверное, все дело в усталости. Возраст можно скрыть, спрятать, но себя не обманешь.

- Надеюсь, вы довольны, сын мой, - улыбнулась она герцогу Анжуйскому, чтобы отвлечься от невеселых мыслей. Толку с них все равно никакого. – Вы видите, как все счастливы вашему прибытию. И как вовремя мы решили все затруднения! Скоро Маргарита нас покинет, уверена, ей было бы невыносимо не иметь возможности побыть свои последние дни во Франции в кругу семьи, я же знаю, как она привязана к вам, сын мой.
Медичи не питала иллюзий относительно того, что с отъездом Маргариты ее жизнь станет спокойнее. Но все же воцарится хоть какое-то подобие порядка. Жене место возле мужа, мужу – возле жены, и вот, кстати, следует подумать о том, чтобы женить Франсуа. Каждый раз, когда Флорентийка обещала себе озаботиться семейным счастьем младшего сына, случалось что-нибудь, требующее ее внимания. Но откладывать далее этот вопрос было бы неблагоразумно. Младший сын короля – тот же товар, за который можно купить власть, влияние, поддержку, войска, пушки. Нужно только выбрать, кому его выгоднее продать.

Вдовствующая королева говорила, а взгляд ее нашел старшего сына, и сердце привычно затопило волной нежности и горечи. Как он красив, ее Генрих. И как он от нее далеко. Не таким ей виделось ее царствование, не на это она надеялась. Судьба посмеялась над мечтами и надеждами старой женщины, отобрав радости, оставив только тяжесть долга, который давил на плечи неподъемной тяжестью. Но эту тяжесть она будет нести до конца.
Гордо вскинув голову, королева Екатерина шагнула навстречу сыну.
- Ваше величество, как я рада снова видеть вас в добром здравии и при столь счастливых обстоятельствах!
Молодые придворные и юные фрейлины, обряженные в легкие туники, осыпали прибывших лепестками роз. Медичи едва заметно усмехнулась. Она была уверена, что Генрих был бы счастлив закидать своего младшего брата камнями. Но лепестки роз, конечно, изящнее!

 Отправлено: 06.05.15 15:31. Заголовок: Да, Франсуа, поломав..

Да, Франсуа, поломавшись сколько возможно, согласился вернуться ко двору. Причина для этого была самая серьезная – в Анжере он окончательно заскучал. Все эти разговоры о войне перестали щекотать нервы, прекрасные сады замка были измерены шагами вдоль и поперек, осточертели напыщенные лица местного дворянства, как и старомодные туалеты дам. В конце – концов, Монсеньор стал подозревать страшное, что о нем все забыли. Брат Генрих, Гизы, кузен Наваррский. Все, казалось, занялись своими делами, не обращая внимания на принца, засевшего в Анже. Дальше терпеть это было невозможно, и Франсуа принял решение возвращаться.

Фонтенбло был прекрасен. Как так получалось, что раньше он этого не замечал? Принц вдыхал воздух, пропитанный ароматами леса и недавнего дождя, запахом матушкиной пудры и пороха, и находил его невероятно сладким. Его тщеславие было вполне удовлетворено пышным приемом, и, собственно, что ему предстояло сделать? Всего лишь заверить брата и весь двор, что в семье Валуа мир и благодать. Монсеньор улыбнулся своему отражению в воде. Сколько угодно! Чему-чему, а лицемерию он научен с детства.
- Я вполне доволен, матушка, - заверил он вдовствующую королеву, и, сойдя следом за ней на берег, поклонился брату.
Можно было не опасаться, у всех на глазах Генрих не позволит себе неприятных сцен, слишком он дорожит своим величием, слишком старается выглядеть безупречно. Да и наедине.

Франсуа оглядел собравшихся, стараясь выглядеть победителем. Ему даже удалось самого себя убедить в том, что он победитель, хотя это, как раз, было проще всего.
Впереди были праздники в честь его прибытия и в честь отбытия Маргариты, а потом… потом надо встретиться с Гизами. Если они забыли о том, что происходило в аббатстве Святой Женевьевы, то он нет, он не забыл!

 Отправлено: 08.05.15 10:19. Заголовок: Негодование Людовика..

Негодование Людовика король прекрасно понимал и разделял. Его друзья никогда не простят Франсуа побега из Лувра, а маркиз, к тому же, посвящен в тайны аббатства святой Женевьевы. Но, не смотря на несомненную вину герцога Анжуйского, Генрих предпочитал видеть его живым и в добром здравии.
- Я не возражаю, мой ангел, пусть живет в покоях Марго, после небольших переделок там, разумеется. Решеток на окнах и цепных собак у порога будет достаточно? Как полагаешь?
Генрих не сомневался, что братская идиллия продлиться в лучшем случае до осени. А значит, после того, как Маргарита отбудет к мужу, следует задуматься над тем, куда сослать брата, под благовидным предлогом и подальше. Но пока что король улыбался, глядя на то, как к берегу пристают лодки с королевой Екатериной, герцогом Анжуйским и их сопровождающих. Встреча получилась весьма зрелищным, матушка, правда, была будто бы не слишком здорова, но зато Франсуа был пышен словно майская роза и расточал улыбки с невиданной щедростью.

Генрих Валуа попытался вспомнить себя наследным принцем. Нет, он не рвался к власти, власть сама его находила, а он принимал ее как должное. В глазах же Франсуа горит вечный голод. Может быть, это проклятие всех младших братьев? Но не стоит забывать о том, сколько младших братьев взошли на трон, наступив на могилу старших. Так что будем осторожны.
Король шагнул навстречу матери и брату, распахнув объятия. Сомнения и осторожность будут той кольчугой, которая защитит его от удара.
-Матушка, мы счастливы приветствовать вас, и вас, дорогой брат! Добро пожаловать, все эти торжества, - Анри обвел рукой фейерверки и мистерию в античном духе. – Все эти торжества в честь вашего прибытия.

Распахнутые двери и окна позволяли видеть накрытые столы, зал, залитый мерцанием свечей, придворных во всем блеске. Вся эта мишура должна был, по замыслу Генриха, усыпить подозрительность младшего братца. Пусть наслаждается.
Король обнял вдовствующую королеву, прижал к сердцу Франсуа, и повел их в залу.
Ночью, когда затихнет музыка, погаснут свечи, праздник продолжится, но приглашены на него будут не все, и вряд ли он понравится Монсеньору. Но тут Его величество был полностью согласен с маркизом д’Ампуи. Франсуа должен получить наглядный урок.

 Отправлено: 10.05.15 15:45. Заголовок: Той же ночью Принц ..

Той же ночью

Принц предпочел бы заночевать у себя в Сен-Жермене, но это было невозможно, поэтому пришлось размещаться в покоях дворца Фонтенбло, гостеприимно подготовленных к его возвращению. Бархатное покрывало на постели было призывно откинуто, на столе стояло вино и сладости, на случай, если Монсеньор возымеет охоту подкрепиться перед сном. В уютном мерцании свечей опочивальня выглядела тихой и уютной, а Франсуа так устал! Дорога, бесконечные матушкины наставления, этот праздник, который все никак не заканчивался. Один танец сменял другой, одна маска другую, били фонтаны с вином, с верхней галереи на танцующих пажи сыпали цветочные лепестки. Двор был таким, каким принц его и запомнил, ярким, изысканным, веселым, таким, по которому он истосковался в Анжере. Но все же он устал, и больше всего желал уснуть. Эта усталость оказалась куда сильнее привычной осторожности. Слуга помог Франсуа раздеться и неслышно притворил дверь, оставив Его высочество наедине со своими мыслями и снами.

И сон не замедлил прийти, легко пробравшись сквозь приоткрытое окно, проникнув через занавеси алькова, упав на смеженные веки принца горячей солью. Но сон этот не был спокойным. Ему снился старый замок Амбуаз и Франциск, покойный брат, который ходил за ним и что-то говорил, говорил, про сломанные игрушки, и от этого хотелось закрыть уши руками, и не слушать. Потому что было что-то невыносимо страшное в том, с какой настойчивостью пытался заговорить с ним покойный, и от лица Франциска, которое было скрыто в каком-то тумане, и от его рук исходил страшный холод.
- Ты сломал, ты виноват, - шептал ему брат. – Ты сломал, ты виноват. Виноват. Ты так и умрешь виноватым, умрешь, умрешь.
- Нет.
Франсуа захрипел, и проснулся.

В опочивальне было темно, все свечи погасли, словно их задули. В окно врывался холодный ветер, змеями проникая под одеяло и тонкий батист ночной сорочки. С озера тянуло туманом и сыростью. А у самого изголовья кровати застыла чья-то тень, и только сверкали в темноте глаза. Франсуа, чей разум еще был помутнен сном, объял ужас и он, застонав, залез головой под подушки, надеясь таким образом скрыться от кошмара, пришедшего за ним из его сновидения.

 Отправлено: 12.05.15 09:54. Заголовок: - Что такое, брат мо..

- Что такое, брат мой, неужели вам так трудно взглянуть мне в лицо?
Генрих Александр, сложив руки на груди, с презрением оглядел корчившегося в простынях герцога Анжуйского. До чего же жалкий, ничтожный червяк. Все, что его до сих пор спасает, это королевская кровь, но и та, похоже, уже закисла в жилах Франсуа.
- Луи, если пока я буду говорить, мой любящий братец шевельнет хоть пальцем – убей. Вам придется выслушать все, что я имею вам сказать, Ваше подлейшее высочество.
Этой ночью, после того, как для всех король якобы отошел ко сну, Его величество, взяв с собой только Людовика де Можирона, вошел в неприметную дверь, спрятанную в стене молельни, за панелью с росписью, изображающей страшный суд. И, пройдя узким, темным коридором, вышел в покоях Франсуа.

У дворца Фонтенбло были свои секреты. Потайные двери, слуховые окна, сложные зеркала, позволяющие видеть то, что твориться в покоях королевской семьи и придворных. Часть досталась Генриху по наследству, а что-то он добавил от себя, прекрасно зная, как полезны могут быть эти маленькие хитрости.
А еще, по мнению Генриха, иногда очень полезны откровенные разговоры, а не те, притворно-любезные, что велись сегодня на глазах у матушки и всего двора. Пусть мадам Екатерина считает, что примирила сыновей, пусть двор и Франция верит в то, что братья снова одна семья. Никогда король не будет считать этого предателя своим братом, и пусть Франсуа помнит об этом.

В опочивальне было прохладно, но Анри холода не чувствовал, гнев горячил кровь, гнев, а еще понимание того, что ничего не изменить. У первого принца крови душа предателя и заговорщика, он живет этим и дышит, и отравляет воздух вокруг себя.
- Если хотите жить, Франсуа, слушайте меня внимательно. Того, что я знаю о вас, достаточно, чтобы избавиться от вашей премерзкой особы. Но я этого не сделал. Пока. Поэтому будьте благодарны, улыбайтесь, целуйте ручки Марго, заигрывайте с матушкой, а когда наша сестра отправится к мужу, вы вернетесь в Сен-Жермен, и будете себя вести как сын Генриха II и брат Генриха III. Имейте в виду, я не спущу с вас глаз. Никаких заигрываний с Гизом, никаких новых заговоров. Вам понятно? Луи, как думаешь, наш брат понял то, что мы ему сказали? Или, может быть, все же избавится от него? Я могу вас удушить как куренка, и откровенно сказать, страстно этого желаю. Только дайте мне повод, Франсуа, самый ничтожный, и я не откажу себе в этом удовольствии.

 Отправлено: 13.05.15 12:22. Заголовок: Луи пришлась очень п..

Луи пришлась очень по душе затея Генриха сбить спесь с герцога Анжуйского, которую тот являл дворянству Фонтенбло весь прошедший день, как изволил вернуться. Поэтому Можиро едва не наступал на пятки своему возлюбленному королю, следуя за ним по узкому коридору потайного хода, а пальцы его покалывало от нетерпения.
Жаль, что экзекуцию, которой король намеривался произвести со своим братом нельзя было осуществить прилюдно, более того, о ней даже нельзя будет рассказать никому, но маркиз был доволен уже тем, что на его долю выпадет удовольствие увидеть страх в глазах этого гаденыша.
Молодой человек, пока не достигли покоев, отведенных Монсеньору в летней резиденции государя, то клал руку на эфес своей длинной немодной шпаги, то сжимал в ладони рукоять кинжала, никак не в силах определиться, какое оружие приставить к глотке Франсуа. В слабом свете догорающих свечей в комнате, в которую они вошли с Анри, придворный не заметил свисающую с портьеры кисть, и она мягко скользнула по его лицу. Ответ на сложный вопрос нашелся сам собой. Жаль пачкать верно служившее в боях оружие о этого мерзавца. Срезав дагой шнурок, которым была подвязана ткань занавески, Людовик бесшумно подошел к постели Его высочества и по сигналу Генриха накинул веревку ему на шею, не без удовольствия затягивая ее концы, уперевшись коленом в край ложа.
Пока Александр говорил, глаза его фаворита мерцали гордостью и мольбой. Гордостью за человека, которого он боготворил, и мольбой о приказе покончить с предателем и заговорщиком.
- И никаких новых встреч в аббатстве Святой Женевьевы. Воздух этой божьей обители может оказаться слишком вреден для вас, герцог. Господа Гизы обладают прекрасным чувством юмора и умеют отлично шутить, примеряя к столь жалкой голове украшения, которые блекнут от одного соприкосновения с ней.
Даже если желал бы, этот волчий выкормыш не мог ни закричать, ни ответить до тех пор, пока шнур от занавески крепко сжимал его шею.
- Я сейчас отпущу, чтобы вы могли сказать своему королю, как вы ему преданы, сударь, в это никто не поверит, но с завтрашнего дня вы будете выказывать эту преданность в каждом слове и жесте, в которые тоже никто не поверит, но пока нас устроит и показное раболепие, - дернув веревку так, чтобы взгляд принца встретился с его взором, Можирон холодно добавил: - А поднимите крик, мне и приказа государя не понадобиться, чтобы прибить вас, Монсеньор.
Дерзко улыбнувшись в лицо герцога, маркиз д’Ампуи повернул его голову в сторону короля и ослабил удавку.

 Отправлено: 16.05.15 13:10. Заголовок: Пробуждение оказалос..

Пробуждение оказалось куда страшнее ночного кошмара. Вместо покойного Франциска перед ним стоял живой и куда боле опасный Генрих. Монсеньор застонал, в ярости от собственной доверчивости, которая привела его в эту ловушку. Как, почему он решил, что его старший братец, приняв его со всеми почестями, и в душе смирился со всеми оскорблениями? Такое смирение было вовсе не в характере любимого сыночка мадам Катрин, а вот итальянское коварство – о да, тут он весь пошел в матушку!

Франсуа пошевелился, и хотел было пылко протестовать против такой несправедливости, как вдруг услышал слова брата «убей его» и почувствовал, как на горло лег шнур, подтверждая всю серьезность королевских намерений. И, взглянув в глаза маркизу д’Ампуи, Монсеньор вдруг понял: нет, это не шутка, не жестокий розыгрыш, придуманный, чтобы его проучить. Это правда, и от смерти его отделяет совсем немного – одно движение рук Людовика де Можирона, один кивок Генриха де Валуа.

А он хотел жить. Очень хотел. Как все негодяи, люди с душой низкой и подлой, он боялся смерти, чувствуя, что если на этом свете на него пока не нашлось судии, то найдется на том. И Франсуа слушал, поражаясь про себя, сколько ненависти, оказывается, к нему в сердце короля. Да, может быть, он не был почтительным подданным, да, он устраивал заговоры, спелся с Гизами, потому что больше всего – страстно – желал короны на своем челе. Любой и любой ценой. А она все время от него ускользала, сначала корона Франции, потом и корона Наварры, которой его дразнил Анрио. Но разве он заслуживает такого к себе отношения? Конечно, нет! Можно было бы и понять, и простить…

Шнур немного ослаб, и Франсуа закашлялся, повернув голову в сторону брата. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы не высказать все, что он думает об этом короле Франции, который и с королевой то не желает спать, не то, что править! Но надо молчать. И смиряться. А это именно то, что у Монсеньора получалось хуже всего. Вот бравировать своими вымышленными победами и прятаться за спинами Бюсси, Гиза, Наварры, да любого, кто сильнее – это да. Но сейчас он был один, и никто не придет ему на помощь.
- Я сделаю все, как вы пожелаете Ваше величество, - глухо ответил он, вцепляясь пальцами в бархатное одеяло, чтобы не сорваться на крик, упреки, на любое безумие, которое будет стоить ему жизни. – С этого дня я ваш самый преданный слуга, сир, и буду счастлив это вам доказать.
Тень в изголовье, невидимая никому, кроме принца, шевельнулась, прошептав: главное – пережить эту ночь, Франсуа. Пока ты жив, ты не побеждён.

 Отправлено: 17.05.15 10:48. Заголовок: Наступит утро, и дво..

Наступит утро, и двор снова сможет полюбоваться на трогательную картину: примирившихся Валуа, соревнующихся в любезностях друг другу, излучающих братскую любовь и заботу. Но и любовь, и забота, и любезность всего лишь маска, фальшь, притворство. Генрих Александр это знал, знал это и Франсуа, и очень хорошо знал Луи, надежный хранитель тайн своего коронованного возлюбленного. Остальные могут догадываться, но все равно будут играть по раз и навсегда установленным правилам: король задает тон, и если король улыбается, улыбаются и придворные.

- Не обольщайтесь, Франсуа, я оставляю вам жизнь даже не из жалости. А потому, что вы еще можете быть мне полезны, - произнес Его величество, выслушав от младшего брата слова, которые не имели никакой цены. – Но до чего же вы жалки, Ваше высочество. Своей завистью и алчностью вы сами вредите себе, и куда больше, чем сделали бы это ваши враги. Будь они у вас. Но враги, как и друзья, выбирают тех, в ком есть хотя бы малейшая капля достоинства. Отпусти нашего брата, Луи, он умрет не этой ночью.

Не умрет. Но, может быть, полученный урок заставит его вести себя смирно, хотя бы какое-то время. На большее Анри не рассчитывал. Не удостоив Франсуа лишним взглядом, Генрих шагнул в полумрак, увлекая за собой маркиза д’Ампуи. Бесшумно отворилась потайная дверь, пропустив двух молодых людей в темноту коридора. Но лучше темнота, чем лицезрение младшего брата. Тот может потратить весь день на поиски пути, которым прошел его брат, но вряд ли сможет найти его, и это хорошо, пусть живет в страхе перед такими вот ночными визитами. Страх и алчность – только на этом можно играть с Франсуа, управляя им. Все иные чувства этому волчьему выкормышу не ведомы.

- Если верить мэтру Рене, который предсказал и мое царствование и раннюю смерть Карла, герцог Анжуйский умрет молодым и никогда не станет королем Франции, любовь моя.
Пусть в коридоре было темно, и Луи не мог увидеть, как исказилось лицо короля, но в голосе Генриха Александра звучало сильнейшее волнение, волнение, которое больше не нужно было скрывать.
- И в такие ночи как это, Луи, я боюсь. Не от моей ли руки он умрет? Франсуа так яростно стремится на встречу собственной гибели, совершая предательство за предательством, как будто смерть подарит ему престол, а не могилу.

 Отправлено: 18.05.15 10:53. Заголовок: С жалостью и досадой..

С жалостью и досадой, Людовик снял шнур от занавеси с шеи герцога Анжуйского, но постарался это сделать так, чтобы плетеная плотная веревка больно и горячо шаркнула по коже наследного принца, и оставила след не только в его памяти, но и на его теле.
- По мне так, самая большая польза с вас могильным червям, сударь, - зло шепнул Можиро в ухо Монсеньору и последовал за своим королем. Некоторое время он шел молча, смешивая с шорохом шагов лишь свои глубокие вздохи. Ах, как бы прекрасно смотрелся Франсуа, с высунутым на плечо языком и выпученными от удушья глазами! Любовно погладив пальцами удавку, которая едва не лишила жизни наследника престола, Луи спрятал ее за пазуху колета. Такие вещи нужно хранить на память о тех делах, которые были ими совершены. Или могли бы быть ими совершены. Кто знает, может однажды младший братец и доведет Александра до того, что тот отдаст приказ убить его. Вот и сгодится шнурочек.
- Я всегда готов посодействовать этому пророчеству старого колдуна, Анри, - найдя в темноте подземного хода пальцы государя, маркиз переплел с ними свои и поднес их губам. От плохо сдерживаемой ярости, которую придворный всегда испытывал при виде Анжу, они были холодными и напряженными.
- Глаз с него не спущу, - тихо пообещал он своему возлюбленному, - и с утра шепну еще пару слов Крильону. Коли пока в Фонтенбло народ только прибывает, а вскоре могут появиться и господа де Гизы, ибо военное положение нам больше ни к чему, они наверняка сплели очередной клубок козней под прикрытием свадьбы герцога Майеннского, пусть наш начальник охраны будет повнимательнее ко всем.
Не сдержавшись, Людовик обнял крепко со спины Генриха, в этом молчаливом жесте словно стараясь уберечь его от всего дурного.
- Будет смешно, если наш братец Франсуа вновь драпанет в Анжер со страху, - чувствуя тепло Анри сквозь одежду, его фаворит успокаивался и нервное напряжение, охватившее его от сцены в покоях Монсеньора постепенно спадало.
Завтра будет новый день, а сегодня еще впереди вся ночь, которую его возлюбленный король будет спокойно спать в его объятьях. Герцогу же Анжуйскому маркиз д’Ампуи желал только нескончаемых кошмаров. Во сне и наяву.

 Отправлено: 19.05.15 09:13. Заголовок: Генрих прижался губа..

Генрих прижался губами к ладони Людовика с нежной благодарностью. Братец мог замышлять дурное, Гизы плести заговоры, весь мир мог катиться в тартарары. Но пока Луи обнимал его, пока они делили на двоих и плохое, и хорошее, Анри был счастлив. Текли мгновения, двое любящих друг друга стояли в тесном темном коридоре, не размыкая объятий.

- Анжер слишком близко, любовь моя, я бы с удовольствием отослал нашего храброго Монсеньора куда подальше, - вздохнул король. – Желательно туда, где дел ему найдется много, и где ему будет не так легко найти себе союзников. Когда Марго покинет нас, наконец, придет время подумать и над этим.
Пока что Франсуа, по мнению Генриха Александра совершил одну важную ошибку, заигрывая с Гизами, он делал авансы протестантам, желая, в случае чего, получить помощь с обеих сторон. Но верные сыновья католической церкви, Лоррейны, славятся ненавистью к гугенотам. Может быть, подчеркивая симпатии брата, удастся вбить клин между ними. А если женить его на протестантке , то это окончательно уронит герцога Анжуйского в глазах всех добрых католиков.
- Ничего. Мы справимся.
Пока есть «мы», мы справимся.

Ночь текла над Фонтенбло шелковой темной рекой, вплетая в себя шорох травы и стрекот кузнечиков, пение ночных птиц, щедро и справедливо даря каждому то, что он заслужил. Влюбленным – тайное свидание, предателям – тревожные видения и бессонницу. Королю Франции и его любимому она подарит покой до рассвета, и веру в то, что жизнь подарила им самое ценное, друг друга, а все остальное не имеет значения.

Скрытый текст

Эпизод завершен