Отправлено: 14.10.15 14:18. Заголовок: Исписанный лист

25 сентября 1576 года.

 Отправлено: 15.10.15 15:42. Заголовок: Жан-Луи де Нограэ не..

Жан-Луи де Нограэ не знал, зачем он вернулся. Вернулся, влекомый той силой, что сильнее нас, сильнее здравого смысла. Что бы он ни говорил, все же его тянуло ко двору, к прежней, привычной жизни. Тянуло его и к Луизе де Водемон, как обреченного притягивает к веревке. Вдохнув запах женских волос и духов, которыми пропиталась подушка, гасконец чуть повернул голову, тоскливо глядя в окно. Ночь. За окном ночь, вокруг Лувра ночь и в его душе тоже непроглядная темень. Рука спящей женщины пошевелилась, в забытьи ища его руку, и Ногарэ осторожно отодвинулся подальше. Ему стоило бы встать и уйти, пока ночь, пока темно, пока спит величественный дворец. А на утро привычно уверить себя, что не случилось ничего особенного. Но он лежал в постели королевы Франции, под пологом, расшитым золотыми лилиями. Это было неправильно, это было ошибкой. Но он позволил этой ошибке случиться еще раз.

- Мадам, - тихо позвал он свою любовницу, к которой теперь кроме жалости испытывал что-то вроде презрения. Этой женщине следовало больше ценить свое положение и свой титул, довольствоваться тем, что есть, и быть благодарной королю Генриху за его доброту. Как и самому Жану-Луи де Ногарэ. Но беда была в том, что не придумали еще способа бросит любовницу, и не быть при этом подлецом и мерзавцем. Особенно, если любовница королева.
- Мадам, мне нужно идти. Скоро проснуться слуги. Мадам, вы слышите меня?

Неловко повернувшись, Ногарэ задел локтем бокал с недопитым вином. Тот опрокинулся, и гасконец вздрогнул, тревогой оглядываясь по сторонам. Почему ему кажется, что они не одни, почему кажется, что за ними следят? Да нет, все это его страхи.
Гасконец зло взглянул на молодую женщину, вольно разметавшуюся в уюте алькова, и принялся искать вою одежду. Мадам Луиза может спокойно почивать до утра, если желает. А он уходит. Все же зря он вернулся. Зря.

 Отправлено: 16.10.15 15:24. Заголовок: Она не спала. - Жан-..

Она не спала.
- Жан-Луи, милый, куда же ты? Еще рано!
Голос Луизы де Водемон был со сна бархатистым, чувственным, чувственными е были движения молодой женщины. Встав с ложа, королева подошла к своему любовнику, обвила его со спины руками, прижалась щекой, слушая его дыхание, сторожа каждый удар сердца. Чутко, ревниво. Едва не потеряв его, она опасалась выпустить его из своих объятий даже на мгновение.
- Вернитесь ко мне, друг мой. Мы так долго были в разлуке. Я тосковала. Вы, разве, нет?
Королева хотела услышат, что он тосковал. Не важно, правда это была, или ложь. Иногда ложь предпочтительнее, а Луиза де Водемон так долго жила во лжи, украшая ее в своих мыслях фантазиями и мечтами, что уже боялась правды.

В дверь опочивальни постучали. Сначала осторожно, потом настойчиво. Луиза де Водемон вздрогнула, взгляд ее заметался по комнате. На стуле с высокой спинкой висел камзол любовника королевы, рядом небрежно брошена сорочка. Еще чуть дальше ночной наряд королевы, ее чулки и туфельки. На ночном столике стояло вино, два бокала и остатки легкой трапезы, которой любовники подкрепляли свои силы после разлуки. В канделябрах оплывали восковые свечи. В покоях стоял сильный запах воска, мускуса и белых роз, любимого запаха королевы Франции.

- Что такое? Кто беспокоит меня?
Голос Ее величества заметно дрогнул. Но, вместо того, чтобы отпустить любовника, и постараться его спрятать, она лишь крепче обняла его, удерживая подле себя, как живой щит.
- Вас желает видеть король Франции, мадам, - раздался из-за двери голос, который и она, и Жан-Луи де Ногарэ хорошо знали. – Откройте немедленно!
- Но я не одета!
Вместо ответа раздался удар, и запертая дверь распахнулась. Луиза вскрикнула, и закрыла глаза.

 Отправлено: 17.10.15 12:06. Заголовок: - Вы были правы, мат..

- Вы были правы, матушка, - с гневом проговорил Его величество, оглядывая своего фаворита и свою жену, бледных и испуганных, замерших посреди опочивальни. – Жаль, что я не слушал вас раньше.
Сцена, открывшаяся его глазам, была настолько откровенна, что при всем желании Генрих Валуа не смог бы сделать вид, будто не понимает ее значения, да он и не желал этого. То, что произошло было худшим предательством, какое только можно было себе вообразить. Луиза де Водемон предала короля, но Жан-Луи де Нограэ оскорбил не только государя, но и друга. И последнее было куда больнее для Генриха Александра, любившего своих фаворитов с нежностью если не отца, то старшего брата.

Король подошел к молодому гасконцу, оглядывая того, словно видя впервые. Да так оно и было, Его величество, как выяснилось, даже не представлял себе, сколько низости таилось в душе того, кому он так безоглядно доверял.
- Как вы могли, сударь, - тихо проговорил он. – Как вы могли так поступить? Как случилось, что пали так низко, потеряв всякое представление о чести? Неужели вам мало было того, что я называл вас своим другом? Больше я не желаю вас знать. Вы сами выбрали свою судьбу, сударь, так примите ее с достоинством, если оно у вас еще осталось. Стража!

Опочивальня королевы заполнилась стражей, и королю не было никакого дела до того, что королеву Франции видят в таком положении, не было дела до презрительны, насмешливых, гневных взглядов, которыми все присутствующие обливали, как нечистотами, госпожу де Водемон и ее любовника.
- В Бастилию этого предателя и эту женщину. Для них у меня нет ни жалости и сострадания.
Его величество отошел от виновных, встав рядом с торжествующей королевой- матерью. В глазах его читался смертный приговор и жене, и фавориту.

 Отправлено: 18.10.15 09:02. Заголовок: Все было именно так,..

Все было именно так, как Жан-Луи себе это представлял. И взгляд короля, полный горечи и презрения, и всхлипывания королевы за его спиной, и торжествующая улыбка Екатерины Медичи. На этот раз ей удалось загубить сразу две души, но кто бы назвал эти души невинными? Нет, они были виновны. Они, а не он один. Эта мысль придала Ногарэ сил и решимости. Он отцепил от себя руки Луизы де Водемон, уже без всякой жалости отталкивая от себя ту, что стала виновницей его падения. Она соблазняла его, в начале своей хрупкой красотой и одиночеством, потом дорогими подарками и льстивыми речами.

- Сир, я не виновен, клянусь, - вскричал он, падая на колени, цепляясь за край одежды короля Франции. Который когда-то называл его своим другом. Так неужели в сердце Генриха не осталось ни капли жалости? А граф де Келюс и маркиз д’Ампуи? Неужели они не похлопочут за своего товарища? Главное, выиграть время, а там, глядишь, король смягчится. Ногарэ очень хотелось в это верить, потому что очень хотелось жить.

- Это все она! Эта женщина ведьма, она околдовала меня, принудила, я не понимал, что творю! Пощады, сир! Она ходила к мэтру Рене за колдовскими зельями и опаивала ими мужчин, а потом принимала их у себя! Я лишь жертва!
Пусть о том, что честь дороже жизни рассуждают те, кто никогда их не терял. Сейчас гасконец под присягой готов был сочинить любую ложь о королеве Франции, самую нелепую, самую постыдную. Только чтобы отвести от своей шеи топор палача, чей холод он уже явственно чувствовал.

 Отправлено: 20.10.15 14:42. Заголовок: Луиза слабо вскрикну..

Луиза слабо вскрикнула, как раненая птичка, понимающая, что больше никогда не взлетит. Слова супруга отдавали могильным холодом. Но слова любимого, того, кому она отдала себя, от кого пусть так трагически недолго, но носила дитя, убивали не тело, душу. Она покачнулась, оказавшись вдруг и сразу на глазах у всех, лишенная защиты, чести, в одной прозрачной рубашке, которую она выбрала сегодня вечером, чтобы порадовать взгляд любовника. Она с ужасом, слезами, и детской надеждой на то, что ее все же поймут, простят, смотрела то на Генриха, то на его мать, продолжая цепляться за Жана-Луи де Ногарэ, как утопающий цепляется за соломинку.

- Нет, нет, не говорите так, - всхлипнула она. – Я люблю вас, а вы любите меня, скажите же им!
Это все, чего она всегда хотела. Любить и быть любимой. Почему же ее за это наказывают?
Чьи-то руки накинули на ее плечи плащ, накинули грубо, без жалости. Эта грубость пробудила в госпоже де Водемон остатки гордости. Дрожа, она выпрямилась, запрещая себе смотреть на Жана-Луи де Ноагрэ, упавшего на колени. Что он делает? Зачем так унижается? Почему не примет все, как ее рыцарь, как возлюбленный королевы, благородно и с достоинством? Да потому что нет в нем благородства, нет в нем достоинства, все это она себе придумала. Выдумала красивую сказку о любви красивого гасконца и сама в нее поверила. Понимание этого и сломило королеву Франции, и странным образом, придало ей сил.

Подняв голову, закутавшись в плащ, с распущенными по плечам волосами, с бледным лицом, но глазами, сиявшими мученическим экстазом, она шагнула к двери, мимо унижающегося любовника.
- Я готова отправиться туда, куда прикажет Его величество.
Пусть она жила не как королева, но она умрет как королева, и, возможно, это будет лучшее, что она сумеет сделать.

 Отправлено: 22.10.15 05:55. Заголовок: Видит бог, Генрих не..

Видит бог, Генрих не испытывал теплых чувств к своей жене, но унижающийся Жан-Луи де Ногарэ представлял из себя зрелище куда более отвратительное, чем госпожа де Водемон, решившая встать в позу древнеримской мученицы.
- Встаньте, сударь, - устало проговорил он. – Ведите себя как мужчина и дворянин, хотя бы сейчас.

Безобразная сцена, свидетелем которой ему пришлось стать, лишала сил, но не решимости наказать виновных. Генрих лишь позволил себе один, последний взгляд на того, кого считал своим другом, и кто отплатил ему за дружбу и доверие такой черной неблагодарностью. Мать много раз твердила ему, что у королей не может быть друзей, только слуги и враги, но такой мир, в котором нет места дружбе, любви, доверию, надеждам, претил Генриху Александру Валуа, и он с упрямством фанатика и влюбленного день за днем пытался создать свой. Более совершенный, более прекрасный. И если основание этого мира, которым была его любовь к маркизу д’Ампуи было нерушимо, то своды его сегодня пошатнулись.

Проходя мимо королевы-матери, мрачно торжествующей в своей правоте, он тихо проговорил:
- Вы это начали, так закончите это, мадам. Я желаю, чтобы все было сделано, как положено.
Пусть мерзкие подробности этого адюльтера будут смаковать при всех дворах Европы, этого не избежать, но суд над виновными и их смерть смоют с чести короля Франции пятно. А это было сейчас главным для Его величества.

 Отправлено: 24.10.15 12:03. Заголовок: После ароматной духо..

После ароматной духоты опочивальни Луизы де Водемон, холодный коридор Лувра, пропахший за долгие неспокойные годы железом и кровью, показался Жану-Луи де Ногарэ преддверием Ада, по которому его вели на смерть и позор. А впереди шла, не оборачиваясь, королева Франции. Шла, гордо подняв голову.
Во дворе стояли два простых экипажа, в один посадили опозоренную супругу государя, в другой ее любовника. Лошади пошли шагом, словно для того, чтобы растянуть мучительные мгновения. Послышался скрип ворот. Мелькнула шальная мысль – дождаться момента, когда экипажи поедут мимо Сены и выпрыгнуть. Может быть, он погибнет под копытами лошадей охраны, а может быть, доберется до реки и бежит. Если не замерзнет в холодной воде, если его не подстрелят, если… Ногарэ поежился, обхватил себя руками в бесплодной попытке согреться. Зачем? К чему все это? Спастись, может быть, и можно, да вот жить больше незачем. Слишком многое потеряно, растрачено, развеяно по ветру, разбросано по простыням в спальне госпожи де Водемон. Мысль о том, как ей сейчас холодно, такой хрупкой и слабой, он от себя решительно гнал, думать о Луизе было стыдно. Король прав, он вел себя не как мужчина и не как дворянин. А она… она в последнее мгновение повела себя как истинная королева.

Путь до Бастилии показался Жану-Луи де Ногарэ вечностью, но даже вечность когда-нибудь заканчивается. Вот колеса прогрохотали по висячему мосту, вот распахнулись ворота. Увидит ли он еще раз Луизу? Посмотрит ли она на него. Выйдя из повозки и осмотрев мрачный двор, кое-где расцвеченный кровавыми сполохами факелов, гасконец поник. Королеву увели первой. Куда? В одну из мерзких, сырых камер, или сразу в пыточную? Он обвинил ее в колдовстве, а такие обвинения проверяются священниками. Но, может быть, он нечаянно ее спас. Архиепископ Реймсский – близкий родич королевы, если королеву передадут церковному суду, может быть, она и спасется.

Лелея эту мысль, бывший фаворит короля послушно проследовал через двор, спустился по лестнице, с ужасом вслушиваясь в стоны и крики – Бастилия жила и ночью. Когда за ним, лязгнув железными петлями, закрылась дверь, он свернулся в углу на охапке гнилой соломы, чувствуя, как леденящий холод заползает в тело и в душу.

 Отправлено: 25.10.15 10:38. Заголовок: Есть трагедии, котор..

Есть трагедии, которые нельзя предотвратить. За ними можно только наблюдать, со скорбью и сожалением. Трагедия, разыгравшаяся в Лувре, была из их числа, и все, что отец Жан мог, это добиться от королевы-матери* позволения навестить утром свою духовную дочь, чтобы дать ей то утешение, что было в его власти. А в его власти было не много. Карьера Жана Ван дер Дейка, начатая так блистательно, закончилась бесславно. После того, как будет закончен процесс над Луизой де Водемон и ее любовником, процесс, на котором ему придется выступать в качестве свидетеля, его спрячут подальше, в какой-нибудь глухой итальянский монастырь, где он и закончит свои дни. Живое напоминание о том, что Рим не всесилен.

Исповедовав королеву Франции, держащуюся с поразительным достоинством**, он, немного поколебавшись, все же велел отвести его к Жану-Луи де Ногарэ. Видимо, приказа не пускать к тому посетителей не было, а, может быть, тюремщик счел посещение священника вполне уместным, но, погремев ключами, он открыл дверь без возражений. И даже дал исповеднику королевы свечу. Подняв ее повыше, сводный брат Маргариты Пармской шагнул через порог и замер, не сразу различив виновного, лежащего на куче соломы.

Жаль. Жаль, что унижает не грех, а лишь последствия греха, да и то, греха разоблаченного. Может быть, тогда месье де Ногарэ не совершил бы столько непоправимого, и не вовлек в беду слабую женщину. Хотя, надо признать, именно сейчас, когда на ее плечи упала вся тяжесть разоблачения, Луиза де Водемон проявляла удивительное присутствие духа. Словно несчастья были тем воздухом, в котором этот бледный цветок только и мог распускать свои лепестки.
- Месье де Ногарэ, скорблю, видя вас в таком положении, - сдержанно поприветствовал отец Жан королевского фаворита. – Я пришел узнать, не желаете ли вы облегчить свою душу исповедью.

*согласовано с Екатериной Медичи
**согласовано с Луизой де Водемон.

 Отправлено: 26.10.15 17:17. Заголовок: Жан-Луи де Ногарэ по..

Жан-Луи де Ногарэ поднял голову, всматриваясь в теплое сияние, вспыхнувшее у дверей, из которого доносился знакомый голос. Глаза были воспалены от бессонной ночи и легкой лихорадки, которая терзала гасконца из-за холода.
- Кто здесь? Отец Жан, это вы?
Бывший фаворит короля сел, стряхивая с рукава рубашки прилипшую солому, потом перестал из-за совершенной бессмысленности. Зачем? Если он и покинет эту темницу, то только затем, чтобы расстаться с жизнью. Как дворянин, он имел право на обезглавливание, но в связи с сугубой тяжестью его преступления, король мог лишить его дворянского звания и казнить, как простолюдина. Прежде честолюбивый и алчный, Жан-Луи де Ногарэ взглянул в свою душу, и спросил себя, а так ли это для него важно? Оказалось, что нет. Важным было другое.

- Отец Жан, вы видели королеву?
Цепляясь за скользкие камни, Ноарэ поднялся, поморщившись. Ноги затекли и теперь противно дрожали. Господи, а если Луизу бросили в такую же грязную, сырую нору? Если ей так же холодно, если ее обоняние, привыкшее к духам и благовониям дворца, вдыхает этот смрад? Король добр, он не унизил так ту, что звалась его женой, во всяком случае, Жан-Луи хотел в это верить, но Флорентийка мстительна и жестока.
- Скажите, как мадам Луиза? Она жива? Ее уже допрашивали? Она вспоминала обо мне?

Вот так. Еще недавно любовь королевы казалось гасконцу тяжким бременем. А сейчас, больше всего на свете, он хотел услышать, что все еще любим той, кого так низко предал. Почему? Кто знает. Но если бы бог или дьявол предложили Жану-Луи де Ногарэ переписать заново те страницы книги судеб, где коряво и небрежно была начертана история его любви к Луизе де Водемон, он бы переписал все заново и совсем иначе. Совсем.

 Отправлено: 27.10.15 11:40. Заголовок: - Нет, месье, Ее вел..

- Нет, месье, Ее величество не спрашивала о вас, - холодно ответил исповедник королевы. Если бы ему пришлось запятнать свою душу ложью, он сделал бы это не задумываясь, но, к счастью, лгать ему не пришлось. Луиза де Водемон действительно не говорила и не вспоминала о своем любовнике. - Королева посвятила себя целиком спасению своей души, и вам, сударь, я советую отбросить все земные страсти и молить высшего судию о прощении ваших грехов.

Королева отдавала себе отчет в том, что доживает свои последние дни, во всяком случае, последние дни в сане супруги французского государя. Выбор был невелик. Смерть, либо развод и монастырь, и Луиза де Водемон горячо уверяла своего исповедника, что будет счастлива провести остаток жизни, искупая свои прегрешения и молясь за здоровье и благополучие Его величества. Если король будет так добр, что оставит ей жизнь. Она грешила, но она раскаялась, и Жан ван дер Дейк не сомневался в том, что ее раскаяние искренне. Но в Жане-Луи де Ногарэ он не видел раскаяния, а значит и жалости этот развращенный юноша не заслуживал. Именно его священник считал виновником падения госпожи де Водемон. Бедное дитя если в чем и виновато, так это в том, что судьба возложила на ее плечи ношу слишком тяжелую.

Отец Жан коснулся ладонью тяжелого креста, висевшего на шее, напоминая себе, что лицо духовное, подобно Господу, должно быть беспристрастным ко всем, но это было очень трудно.
- Вы обвинили королеву в колдовстве, и теперь ее ждет дополнительное дознание, и вас тоже, месье. Вам придется либо подтвердить свои слова, либо признать, что вы оболгали королеву Франции. Это, конечно, утяжелит вашу вину, но зато облегчит участь госпожи де Водемон. Возможно даже, ей удастся избежать смертной казни.
«Ей, но не ему. Участь гасконца предрешена», - подумал про себя сводный брат Маргариты Пармской, испытывая от этой мысли мрачное удовлетворение.
- Поэтому сейчас я взываю к вашей совести. Сделайте все, чтобы искупить свою вину перед этой женщиной. Она достаточно настрадалась по вашей вине.

 Отправлено: 28.10.15 13:19. Заголовок: Ногарэ отвернулся, ч..

Ногарэ отвернулся, чувствуя в душе и вину, и стыд, и горечь. Можно было бы поспорить с отцом Жаном, возразить ему, что он тоже жертва. Жертва обстоятельств, которые толкнули его к королеве Франции, и он тоже страдал. Пусть не так, как госпожа де Водемон, но все же! Разве он не заслуживает сочувствия?
Но потом Жан-Луи вспомнил взгляд Генриха Валуа, его слова. Потеряна дружба, потеряна любовь, потеряно уважение к себе, которое Ноагрэ так усердно заменял любовью к себе, потаканию своим прихотям, слабостям и амбициям. Но, может быть, еще есть возможность вернуть все это, пусть даже в обмен на жизнь?
- Я откажусь от всех обвинений и возьму вину на себя, - пообещал он сквозь ком в горле. Гасконец не знал, сумеет ли выполнить это обещание, когда к нему приблизится палач с раскаленными клещами, но он постарается. – Прошу только, передайте госпоже де Водемон, что я люблю ее, и умру с ее именем на устах, попросите ее поминать меня в своих молитвах.

Люблю. Как поздно Жан-Луи понял значение этого слова. Люблю.
- Люблю, - прохрипел он, и проснулся, ударившись головой о деревянную перегородку. «Фортуна», на которой он вышел в Новый Свет, мерно покачивалась на волнах, ловя парусами ветер, поскрипывая снастями. Ночь была тихой, хотя днем до того море штормило. Чтобы пережить шторм, гасконец то и дело прикладывался к фляге с вином, вот, видимо, и напился до кошмаров.
Сев на постели, Ногарэ поежился от сырости, потряс головой, отбрасывая остатки сна. Что за глупость приснилась. Он не во Франции, он прошел уже треть пути между Старым светом и Новым, и пока что господь был милостив к нему. Будем надеяться, будет милостив и дальше.

Закутавшись в плащ, он вышел на палубу. Пусть соленые брызги и ветер уничтожат остатки сна. Все что было, все, что тревожило его душу ночами, всего лишь исписанный лист, который он смял, и выбросил. Исписанный лист. Не более того.

Скрытый текст

Эпизод завершен