Отправлено: 28.12.16 13:10. Заголовок: Что потеряно в огне, ищи в пепле

2 мая 1577 года. Париж, вторая половина дня.

 Отправлено: 30.08.17 13:46. Заголовок: Кабош прислушался к ..

Кабош прислушался к речам Агриппы и молодого лекаря, пока они шли от его лачуги до моста св. Михаила. Изредка во взгляде его пустых, как у дохлой рыбы, глаз можно было заметить нечто отдаленно сходное с теплом. В те моменты, когда подрагивание морщин вокруг поджатых и плотно сомкнутых губ, могло сойти за улыбку. В этом человеке, назвавшимся опрометчиво лекарем было много того, что он еще не растерял сам. Жажда познания. Он не хвастал – рассказывал о себе. Просто и без напыщенности. Что ж, у д’Обиньи нюх на путевых людей, как у Барона, весело бегающего вокруг и заглядывающего в корзинки к запоздалым горожанкам, идущим с рынка, нюх на свежие телячьи кости.
Пропустив в дом своих спутников и пса, Кабош пошаркал к неприметной лестнице у стены, и стал подниматься на второй этаж, внизу успев поджечь и прихватить в руку лампаду, стоявшую на стойке у входа.
- Ты, Реми ле Одуэн – лекарь самоназванный, ступай прямо в дверь и сиди в лавке, пока не позовут, и Барона с собой прибери. Да смотри, чтобы он там не порушил ничего! Света много не жги, хватит там тебе одной свечи. Найдешь на полке за прилавком, - старый палач сварливо проворчал что-то об экономии чужого добра и преодолел еще две ступеньки, прежде, чем обернуться снова.
- Не стой столбом, аки посреди площади, а ступай за мной, сударь, - дождавшись сентонжца наверху, Кабош прошел к постели, где провел последние свои часы флорентийский отравитель.
- Теперь это все твое, Агриппа. Рене умер, - без всяких предисловий огорошил своего юного друга парижский палач. – Он оставил тебе все, что имел. Вот бумаги, - из-за пазухи мэтр Антуан достал свитки, кои успел прихватить, когда молодые люди и пес резво выскочили на улицу из его лачуги, подтверждающие, что дом на мосту св. Михаила, лавка, лаборатория, и все содержимое этих стен, товары, сбережения, книги - все является полной собственностью господина Агриппы д’Обинье.
- Я забрал отсюда все золото, векселя и самые дорогие и ценные из творений Ренато. Этот дом могли сжечь в любой момент праведные парижане. Все заберешь у меня, когда понадобится. Но тут много добра, и за ним нужен пригляд. У тебя есть кто на примете, кто мог бы за имуществом и домом присмотреть?
Опустившись на давно ни кем не согреваемую постель, Антуан провел по подушке рукой.
- Он умер достойно для своего возраста. Дай Бог и мне почить также, как придет срок. Не в слишком сильных муках, но и не без оных. Как думаешь, страдания пред смертью облегчают груз грехов, что мы тащим на тот свет? – и сам же крякнул. – Тогда все мои подопечные являются на тот свет чистыми, аки агнцы.
Кабош говорил, давая Агриппе возможность принять смерть их друга, перевести дух и осмотреться, но у этого молчаливого человека было не столь много слов, и он смолк.
В наступившей тишине явственно слышался стук снизу.
- Стучат в двери. А может решили, что тут призраки и уже раскладывают сено вдоль стен, - сообщил он, словно д’Обинье был глухой.

 Отправлено: 31.08.17 12:21. Заголовок: А славный малый был ..

А славный малый был этот ле Одуэн! Как человек недурно владеющий шпагой, д’Обинье с интересом и пониманием внимал рассказу о ранах, полученных в дуэлях и стычках. Но он отметил, что лекарь не только знал толк в делах врачебных, но при всей своей охочей разговорчивости ни разу не назвал ни одного имени. Даже для того, чтобы прибавить себе веса в глазах своих слушателей. А это говорило о многом.
- Зови меня месье де Бри, - Агриппе было не впервой называться именем, полученным от отца. - И, если ты никому не служишь, то может я тебя озабочу своей персоной. Жалования большого платить не смогу, а потому, в качестве основной платы, получишь науку от этого старика и того, кто живет в этом доме, - за всеми разговорами и знакомством делегация из трех мужчин и собаки достигла хорошо знакомого сентонжцу обиталища старого флорентийца, чьим учительством он распоряжался, как король Наваррский несуществующими деньгами. Легко и с удовольствием. Тем не менее, Агриппа был уверен, что сможет уговорить и Кабоша, и Рене, позаботиться о лекаре и поделиться с ним своими знаниями и мастерством. Кто знает, может оно все это и д’Обинье когда сгодится.
- Ба, да здесь темно, как у лошади в заду, - не вдаваясь в пояснения о своих познаниях в столь щекотливых вопросах, молодой человек замолчал. Темнота и тишина, а главное полное отсутствие знакомых запахов: смесей дистиллятов, плавленого воска, тертого кармина, залитых смолой дров в жаровне и множества других, которыми некогда был наполнен дом у моста св. Михаила, их не было. Только едва уловимый аромат пустоты.
Гнетомый дурными предчувствиями, Агриппа, тем не менее ободряюще кивнул ле Одуэну, сглаживая строгий тон и ворчание палача.
Ренато Биянко был не только другом для соратника Генриха де Бурбона Наваррского, он был его учителем. И он не раз повторял, что нет ничего естественнее, чем смерть в старости. Сыны должны хоронить своих отцов, а не отцы детей. Д’Обинье не был ошеломлен его смертью, хотя казалось иногда, что эта дама не властна над парфюмером Медичи. Скорее, он заставлял ее служить себе и своей королеве. Но, видимо, пришел час платить по счетам.
Невообразимым и непонятным было совершенно иное: почему мэтр Рене оставил именно ему все, что имел?
- Что значит мое? – непонимающе взглянув на Кабоша, Агриппа принял бумаги из его рук. Разворачивая свитки один за другим, он бегал по строчкам взором, написанным хорошо знакомым почерком и совсем не улавливал суть, что они в себе заключали. Он снова и снова подносил листы документов к свету лампады и читал все заново.
- Я слышу, что стучат, - откликнулся он на замечание палача. – Может я ослаб разумом, но не слухом, - сжав свитки в кулак руки и сминая их поперек, он подошел к лестнице и крикнул вниз:
- Реми, пошлите всех к черту, кто бы там ни был! А если не послушают, спустите Барона!
- Что все это значит, мэтр? – Агриппа потряс бумагами в воздухе. – Ренато совсем тронулся умом перед смертью? Что мне со всем этим делать? Я же не торговец! И не парфюмер. Пресвятое чрево, я дворянин! Я служу тому, кого ненавидит его любимая мадам Катарина! Мне что, воспользоваться его ядами и поскорее отправить королеву-мать к нему, на тот свет? В этом посыл его деяния? Но я не отравитель! – выплеснув первый шквал раздражения, порожденного непониманием, д’Обинье уселся на кровать рядом с Кабошем, свободной рукой взъерошивая черные кудри, которые и без того плакали по гребню.

 Отправлено: 11.09.17 22:04. Заголовок: Реми ле Одуэн, как е..

Реми ле Одуэн, как ему и было велено, направился в лавку. Даже вечернего света, проникавшего через окна, было достаточно, чтобы найти на полке за прилавком коробку со свечами. Пошарив на полке, ле Одуэн нашел и огниво, кремень и сухой трут. Немного стараний и вот уже весело потрескивает свеча, закрепленная в небольшом оловянном подсвечнике.
- Вот так то, брат, - кивнул он собаке, которая хоть нехотя, но пошла за ним, а теперь легла на полу около двери.
А все же любопытно было тут. Как-то раньше Реми не удосужился посетить лавку великого парфюмера, зато теперь у него теперь была возможность все здесь рассмотреть без всяких помех. Хотя смотреть было тут не на что. Стены и мебель. Полки и прилавок были пусты. Чья-то заботливая рука все убрала.
Одиночество было на руку Одуэну. Ему нужно было подумать. Месье де Бри предложил ему работу. Предложение и впрямь было заманчивым, тем более что обещанная плата была щедрой. Хорошего наставника сыскать тяжелее, чем щедрого на жалование господина. Кое-какие деньжата у него и так были скоплены, а вот дуэлянты с Пре-о-Клер сегодня есть, а завтра выйдет еще один королевский указ о запрете дуэлей и добрые французы найдут другое местечко для дуэлей. Соседи, идущие к нему за помощью, чаще расплачивались всего булкой хлеба или кувшином молока, чем деньгами. Только, похоже, что обещанных знаний некому ему передать.
- Ну, что, Барон, кажется, удача была рядом, а теперь, вот осталась только пыль, - Реми провел ладонью по прилавку и потом отряхнул руки.

Собака навострила уши и негромко гавкнула. Следом послышался с улицы стук в дверь. В призраков Реми не верил, значит, кто-то из парижан еще не забыл дорогу к флорентийцу.
- К черту, так к черту, - услышав распоряжение месье де Бри покорно согласился ле Одуэн, которому было все равно кто решил заглянуть сюда в столь поздний час.
- Пойдем, глянем, кто там пожаловал, - Реми поманил за собой собаку и, взяв свечу, направился к двери, пытаясь разобраться с хитроумным запором. Наконец он распахнул дверь и увидел даму, закутанную в плащ. Чуть позади нее стоял слуга и еще факельщик. Света было довольно, чтобы Реми ле Одуэн смог увидеть, что дама молода и принадлежит если не к знатной, то богатой семье.
- Госпожа кого-то ищет? – Спросил лекарь, понимая, что послать к черту, как ему и было велено, нежданного посетителя он не сможет.
-Должен Вас разочаровать, если Ваша милость в лавку к парфюмеру, то его тут нет.
Захлопнуть дверь перед носом благородной дамы, которую к тому же сопровождали слуги, Реми не посмел. Оставаясь надеяться, что увидев темноту лавки, она сама уйдет покупать мыло, пудру и духи в другом месте.

 Отправлено: 13.09.17 19:54. Заголовок: Прошло некоторое вре..

Прошло некоторое время, прежде чем дверь лавки парфюмера королевы-матери открылась. И, нет, на пороге стоял совсем не призрак мэтра Рене, а человек из плоти и крови. Рядом с незнакомцем нюхал воздух пес – насторожено, словно решая, приветствовать тех, кого видит, дружелюбным лаем или злым рычанием. Маркиза де Сабле оглядела пса и его хозяина долгим, задумчивым взглядом, таким же теплым и ласковым, как зимняя метель.

- Я знаю, чья это лавка, - негромко, но властно проговорила она, и двое слуг сделали шаг вперед, добавляя весу словам своей госпожи.
Алый отблеск факелов упал на сапфиры, обрамляющие лицо придворной дамы Флорентийки, заставив их вспыхнуть искрами, на светло-голубой плащ, окрасив его багрянцем. В ночи Изабель казалась неправдоподобно-хрупкой, красивой, но красота эта казалась торжественной, мрачной, и скорее подходила Лилит нежели Еве.
- Я так же знаю, что по приказу королевы Екатерины она должна быть закрыта и опечатана, а следовательно, сударь, вам придется ответить мне на вопрос – кто вы? И что вы здесь делаете? И лучше это сделать побыстрее, пока я не решила, что в лавке мэтра Рене хозяйничают люди бесчестные, желающие нажиться на том, что осталось здесь после хозяина.

Екатерина Медичи ни словом, ни жестом не выдала своей скорби от потери мэтра Рене, столь верного слуги и друга, но Изабель, в жизни которой было достаточно потерь, чувствовала эту скорбь в своей госпоже. И уважала ее молчаливый траур по тому, кто был рядом с ней в течении стольких лет.
- Второго такого друга не пошлет мне небо, - как-то обронила Флорентийка, и маркиза де Сабле почтительно склонила голову, соглашаясь со словами Ее величества.
Флорентиец Рене был удивительным человеком, и наверняка, пришел бы в гнев, узнав, что кто-то вторгся в его святая-святых.

Словно отвечая на эти мысли Изабель де Лаваль, с Сены налетел легкий ветер, с запахом ила и водорослей, заставил факела плясать, а широкий шелковый плащ взметнуться над тонкой фигурой светловолосой дамы, сбивая с головы капюшон. Бархатную полумаску маркиза оставила в носилках, так что, явись сейчас к ней призрак парфюмера, он бы без труда узнал ту, для которой когда-то составлял духи, пудру и помаду, добиваясь самых нежных запахов и самых чистых цветов. И кто сказал, что это не благороднейшее из искусств, делать красивое прекрасным, а прекрасное совершенным?

 Отправлено: 14.09.17 21:25. Заголовок: Дама, явившаяся в ст..

Дама, явившаяся в столь поздний час, держалась уверенно и властно, что только подтвердило предположения Реми, в том, что перед ним аристократка. Платье то можно надеть какое хошь, а вот манеру держаться, стать и уверенность в своем праве повелевать – не купить. Произнесенное имя королевы-матери не испугало эскулапа. Кроме того служба у графа де Бюсси научила его с почтением относиться к громким именам и фамилиям, но без раболепия.
- Я Реми,- честно и просто ответил ле Одуэн, которому не было смысла скрывать свое имя или уворачиваться от такого простого вопроса. Он не вор и не мошенник. Да пусть зовут хоть стражу со всего Парижа. Тот, с кем он сюда пришел, знал куда и зачем идет. Раз мэтр Кабош привел сюда их, значит, так было нужно, в этом Реми был уверен, как в единстве Отца, Сына и Святого Духа. Дверь тот открыл ключом, и что-то на дверях не было заметно никаких печатей.
- Мой господин, посылая меня открыть дверь, велел послать к черту любого, а коль не будут слушать, то спустить собаку. Он дворянин и у Вас нет оснований, сударыня, называть его бесчестным человеком.
Эскулап не стал добавлять, что разжиться в этой лавке можно только старой мебелью, да полудюжиной свечей с огнивом, которые он видел на полке. Больше в лавке ничего и не было. Наклонившись, погладил пса за ухом, а тот лишь недоверчиво посмотрел на Реми, а потом сел у его ног принюхиваясь к воздуху.
Хоть ле Одуэн и не дал месье де Бри прямого согласия на службу, но был сейчас рад сослаться на его слова. Противоречить даме, которая запросто упоминает королеву Екатерину, не каждый решился бы. Знала бы эта дама, что открывший ей Одуэн, соблюдая интересы своего пациента, как лекарь графа де Бюсси смог сказать «нет» самому герцогу Анжуйскому.

 Отправлено: 16.09.17 11:35. Заголовок: Чудные дела творилис..

Чудные дела творились нынче ночью в лавке мэтра Рене! Настолько чудные, что Изабель никак не могла удовлетвориться далеко не исчерпывающим ответом этого Реми. Но, судя по всему, для того, чтобы получить ответы, которые удовлетворят ее любопытство, маркизе придется беседовать не со слугой, с господином.
- Есть основания, нет оснований, судить я буду об этом сама, Реми, - мягко, но непреклонно ответила придворная дама Екатерины Медичи.
При всем своем очаровании, маркиза умела быть настойчива, сурова и даже жестока, если требовали обстоятельства, иначе не выжить в этом лучшем из миров. Но вымещать гнев или обиду на слугах – это было бы недостойно. Слуги выполняют приказы. Тот, кто стоял перед ней тоже всего лишь выполнял приказ и старался делать это на совесть. Это заслуживало похвалы.

- Позовите сюда вашего господина, милейший, и пусть он сам попробует послать меня к черту… или спустить собаку. Если осмелится. Иначе я велю моим людям запереть эту дверь, и ту, вторую, что на заднем дворе, а потом пошлю в Лувр, за стражей. И слово маркизы де Сабле, Реми, не пройдет и четверти часа, тут будет очень людно.
Изабель не угрожала и не злорадствовала, она лишь перечисляла то, что собирается сделать и сделает. Слуги за ее спиной молчали, как то и положено хорошим слугам, но можно было не сомневаться, они выполнят ее приказ. Некоторые женщины умеют приказывать так, что и в голову не придет выказать непослушание. Например, королева-мать. Маркиза не один год провела с тени ее черного траурного трена, и многому научилась. И многое стала лучше понимать.

 Отправлено: 17.09.17 20:20. Заголовок: Реми ле Одуэн пожал ..

Реми ле Одуэн пожал плечами, поклонился маркизе и с чистой совестью закрыл дверь лавки прямо перед ее носом, запирая ее на засов. Барон возмущенно заворчал от того, что ему не дали обнюхать незваных гостей, а потом залаял на дверь, самым честным образом охраняя дом, где находился его хозяин.
- Кажется, Барон, мы уже наломали дров, еще не начав службы месье де Бри. Но, наше дело маленькое, пойдем наверх и сообщим дурную весть, надеюсь, что с нами не поступят как с гонцом, приносящим дурные вести в Древнем Риме. А может быть Греции или Персии, кто их разберет.

Выйдя из комнаты, Реми остановился в коридоре, разбирая куда ему идти. Ага, вон дверь, в которую они вошли с улицы. Дальше он помнил, что мэтр Кабош и месье де Бри поднялись наверх, но где же ради всех святых эта лестница? Посветив себе свечой и оглядываясь по сторонам, Реми наконец увидел неприметную с первого взгляда лестницу, ведущую на второй этаж.
- Месье де Бри! Мэтр Кабош! – Крикнул лекарь, решительно стуча в дверь, предупреждая о своем присутствии и привлекая внимание.
- Месье де Бри, там маркиза де Сабле грозиться послать в Лувр за стражей.
Лучше сразу сообщить по какой причине он нарушает их разговор, чем ждать, когда ему откроют дверь. А кто знает, что у дам на уме. А вдруг ей надоест ждать, и она пошлет за стражей до того, как месье де Бри спустится вниз. А почему, собственно говоря, он? Ну, кто велел спускать собаку? Не мэтр Кабош же. Да и потом он же дворянин, пусть и говорит с маркизой.

 Отправлено: 21.09.17 18:36. Заголовок: - Это значит, мой ма..

- Это значит, мой мальчик, что Ренато тебя любил. Как и я тебя люблю, - грубая мужская длань, взъерошила и без того спутанные черные вихры на голове сентонжца. – Мы бездетны оба, Агриппа, и ты каждому из нас заменил сына. Нет ничего удивительного, что прохиндей-флорентинец оставил все свое добро тебе. Для меня нет, - веско добавил палач. – Но, предполагаю, что эта новость многих удивит. Только твое дело – обнародовать, что теперь ты хозяин этого дома и всего имущества, или нет. Я бы не стал, - еще более значимо подчеркнул Антуан. – Никто не станет искать твоего короля в доме покойного верного слуги королевы-матери. Да и тебя тоже.

Если бы Кабош был молодым жеманным щеголем, которых так много стало на улицах Парижа (в се потому, что последний подмастерье стал желать блистать изяществом и носить парчу, как юноши при королевском дворе), то он непременно бы закатил глаза, выказывая тем свое отношение к новости, принесенной ле Одуэном. Но мэтр не отличался куртуазностью манер, а потому лишь крякнул, да харкнул в потухший очаг вязкой слюной с языка. И еще он не жаловался никогда на плохую память.
- Зачем так орать? – недовольно проворчал он в сторону Реми. – Ты решил всем жильцам моста сообщить, кто гостить нынче в доме Рене?

- Де Сабле, эта та мадама, с которой ты крутил шашни в Нераке, малыш? – в пустых глазах, обращенных вновь к д’Обинье, появилось едва заметное любопытство. – Изабель ее зовут, кажется, - ему не казалось, он помнил точно, покуда все, что касалось Агриппы, было важнее всего остального.
- Я могу спуститься к ней, женщины не слишком жалуют мое общество, если их не зовут Екатерина Медичи, и им не нужно от меня нечто, что могу сделать только я, - завтра еще предстояло обрезать язык некоему куренку Орильи. Кабош поднялся с кровати и направился к дверям, собираясь встретиться с назойливой дамочкой.

 Отправлено: 07.10.17 10:44. Заголовок: Слова Кабоша, такие ..

Слова Кабоша, такие простые и такие искренние, стерли с лица сентонжца всю злость непонимания происходящего. Он действительно позабыл, что его могут просто любить, по-человечески, как сына, как брата. И хоть его одаривал своей привязанностью король Наварры, но Анрио всегда был господином, а д’Обинье слугой. Пусть они и ели часто один хлеб на двоих, и хлебали вино из одной бутыли, и укрывались одним плащом, другой постелив на землю, Генрих называл Агриппу своим другом и братом, но поэт понимал, что все это лишь до тех пор, пока не встанет между ними что-то, что станет для государя важнее их дружбы. Власть, политика, вера, женщина. Впрочем, первые три тоже были дамами, а сын Жанны д’Альбрэ был страстным их поклонником. А тут два стариковских сердца были преданы ни за что. Просто так. И одно из них уже не бьется.

- Я понял, мэтр, - тихо прошептал он, глаза протестанта затуманили непрошенные слезы, в груди как-то резко стало тесно, и дышать тяжело. Так глупо – не понять, а почувствовать то, что уже потеряно. Загрубевшие от поводьев и эфеса руки с узловатыми жесткими пальцами, бережно расправляли смятые свитки завещания мэтра Ренато Биянко. Большой палец молодого человека с нежностью огладил витиеватую подпись и печать старого парфюмера, а губы прошептали тихое «Спасибо».
- И вы правы, не стоит оглашать мое наследие шумно, хотя, рано или поздно, все равно придется, но пока рано, - вытерев глаза тыльной стороной ладони, Агриппа хотел было сказать палачу Парижа, что тоже привязан к нему и ценит все, что тот делает, когда снизу раздался быстрый и приближающийся топот ног, стук в дверь. Повернув голову, д’Обинье обнаружил в дверях несколько взволнованного молодого лекаря (все же славное лицо у этого парня).

Поэт поднялся и привычным движением руки положил длань на эфес своей шпаги, готовясь защищать теперь уже свой дом с оружием в руках, когда услышал имя той, кто посмел их потревожить здесь.
- Если эта женщина угрожает, можете не сомневаться, она сделает в два раза больше, чем то, о чем говорит, - странно, но тяжелые мысли отступили и Агриппа даже смог негромко рассмеяться. Как говорил Ренато, Судьба все равно нас сводит все время с одними и теми же людьми, если их имена начертаны в жизни ее пером.
- Не стоит, - сентонжец положил руку на плечо палача, сделав Реми знак следовать обратно вниз, - я поговорю с ней сам. Она не «мадама», она женщина, и поверьте мне, прекрасная женщина. Отнюдь не предатель, - сколько они не виделись? Время меняет многое, и людей тоже, но, если не верить в лучшее в людях, то к чему тогда вообще жить? – Подождите меня здесь, может это займет время, но я вернусь, чтобы договорить… - уже на выходе из дверей, Агриппа добавил:
- Вы тоже стали мне, как отец, мэтр.

Он быстро спустился по ступеням вниз, где застал невозмутимо стоящую в центре лавки Изабель де Лаваль, сидящего рядом с ней Барона (не то караулившего гостью, не то ожидающего ласки), и ле Одуэна, который уже успел слиться с обстановкой и быть почти незаметным.
- Реми, заберите, пожалуйста, Барона и поднимитесь наверх. Мэтру есть, что вам показать. Думаю, что вам понравится, - лукавая улыбка лохматого протестанта сейчас, в свете одной свечи, могла поспорить с улыбкой Искусителя.
- Ну здравствуйте, сударыня, - д’Обинье галантно поклонился маркизе де Сабле, предполагая, что явление его здесь могло бы быть не столь удивительным, ведь Изабель доводилось с ним встречаться уже в этом доме, если бы не сейчас, когда Ренато мертв. – Я счастлив видеть вас, но зачем нам стража для этого свидания, или вы полагаете, что я опасен для вас? – взор Агриппы быстро скользнул по облику придворной дамы Медичи, но все же, он предпочитал смотреть ей в глаза, находя их все столь же опасным омутом, ка и прежде.

 Отправлено: 11.10.17 00:40. Заголовок: Если уж месье де Бри..

Если уж месье де Бри решил поговорить с маркизой де Сабле, то Реми поспешил вниз, чтобы открыть дверь.
- Месье сейчас спуститься, - коротко буркнул ле Одуэн, чувствуя себя не на своем месте. Пришел поговорить об одном, нежданно получил предложение о службе, а теперь вот бегает тут, как лакей, открывая двери в заброшенной лавке парфюмера.
Ворчал Реми про себя, скорее чтобы заглушить свою совесть, ведь не надо было закрывать дверь перед носом такой красивой и знатной дамы, которая не пожалела своего времени, чтобы поинтересоваться кто хозяйничает в лавке.
Взяв Барона за ошейник, ле Одуэн направился к лестнице, но не торопясь. Во-первых, заботясь, чтобы собака не нервничала, а во-вторых любопытство, если и не родилось вперед Реми, то зачастую было сильнее разума. Вот, как в тот раз, когда он пошел искать загадочную даму, пригласившую его к раненому.
По обрывкам фраз, которые он мог услышать не спеша поднимаясь по лестнице, Реми сделал вывод, что разговор будет мирный, а может даже амурный. Грех мешать свиданию, будь оно деловым или встречей двух любящих сердец.
Реми едва слышно поскребся в дверь, прежде чем войти в комнату, пропуская вперед собаку. Барон был рад видеть своего хозяина, начав тут же вертеться вокруг ног, махая хвостом.
Мэтр Кабош, месье де Бри сказал, что вы хотели меня видеть. Вернее он сказал, что вам есть что мне показать. Если я могу быть Вам чем-то полезен, то я к Вашим услугам, мэтр.
Ле Одуэн, прикрыв за собой дверь, так и остался стоять у дверного косяка, не торопясь, вопреки своему любопытству (или любознательности) рассматривать комнату, в которой оказался.

 Отправлено: 13.10.17 14:53. Заголовок: Изящно очерченная бр..

Изящно очерченная бровь молодой женщины взлетела вверх, выдавая то изумление, которое почувствовала маркиза де Сабле при виде месье д'Обинье. Друг Генриха Наваррского умел удивлять, но сегодня, можно сказать, он превзошел себя. Если бы Изабель не была дамой весьма трезвомыслящей, даже слишком (прагматичность убивает женское обаяние, разве что вы научитесь его скрывать под маской нежного, воздушного создания), она бы, пожалуй, решила, что дело тут не обошлось без нечистой силы. Но не следует винить врага рода человеческого во всех странностях, происходящих с людьми, по большей части, все, что случается на этой грешной земле — дело их рук. И только их.
- Месье д'Обинье... Париж несколько далековат от Нерака, чтобы можно было забрести сюда во время прогулки... Значит ли это, что своей настойчивостью я помешала вашим делам и делам короля Наваррского?

Бог мой, конечно, Флорентийка величает Генриха Бурбона не иначе, как «наш возлюбленный сын», но сколько в этом желчи и яда. Узнай она, что Агриппа д'Обинье тайно прибыл в Париж, наверняка, найдет, как этим воспользоваться к своей выгоде.
Благополучие Агииппы д'Обинье больше не было ее заботой. Но все же Изабель была взволнована, думая о тех опасностях, которым вечно подвергал себя неугомонный сентонжец.
Лавка мэтра Рене хранила много воспоминаний. Они впитались в стены, в темное дерево шкафов и прилавка, в переплеты фолиантов. Были среди них и те, что принадлежали Изабель де Лаваль, были и те, что тянулись теперь призрачными тенями к Агриппе д'Обинье. Но призраки и воспоминания не имеют власти над живыми... до тех пор, пока живые не дают им такую власть.

- Надеюсь, у вас все хорошо, Агриппа, - мягко проговорила она, чтобы развеять его сомнения относительно стражи. - Если бы я знала, что это вы хозяйничаете в лавке мэтра Рене, то не стала бы поднимать шума... Почему-то мне кажется он был бы рад вашему визиту в эти стены, хоть они и пусты без него.
Удивительно, как уход одного человека может оставить после себя чувство утраты даже у тех, кто не считал его своим другом.